Развод. Я все равно уйду - стр. 7
Не знаю, что ей ответить. Врать не хочу, а говорить честно - стыдно.
- Как всегда, у меня много дел по дому, у Ильи по работе.
О нашей семейной жизни я думала всю ночь, почти не спала. Сначала храп Ильи под боком мешал задремать. Потом я перешла в комнату мальчишек...
“Мужики же красивых девушек любят, а не баб с саженцами” эхом отдавалось в голове. Задрала ночнушку., зассматриваю себя в зеркало. “Да, не шешнадцать...” но еще очень даже ничего.
Не знаю, я как мужики бабу определяют. Нормальная женщина, в меру ухоженная.
Может, и правда, я за своим стремлением угодить всем, создать дом, как с картинки, забыла, что часто это иллюзия, которая ничем не подкреплена?
И все-таки слишком много странных совпадений...
Голова болит, под глазами небольшая синева.
Настроение гадское. Стою на кухне, готолю.
- Катя, - Илья проходит мимо меня к холодильнику, больно шлепает по ягодице. - Ты от меня, куда ночью винтила. Я утром проснулся с диким желанием, рукой рядом пошарил, а там пусто.
Муж стоит в одних трусах в обтяжку, они четко дают понять, “он рад меня видеть”.
- А я тебе завтрак готовлю, чтобы вкусно, полезно.
Он кидает на меня взгляд, как будто я какая-то прокаженная. Осматриваю себя, вроде не испачкалась.
- Илья, что снова не так?
- Все бабы - непроходимые дуры. Мне твой полезный завтрак в триста лет не нужен, я же не в санатории и не в больнице. Мне страсть нужна, секс по три раза в день, - хлопает себя в области паха.
Я никогда не отказывала мужу в близости. Плохое самочувствие, адский недосып с детьми не были причиной. И бревном старалась не лежать, может, я плохо стараюсь, надо кричать как в фильмах для взрослых. Потом поняла, что мое тело во весь голос кричит, что-то не так: то ногу судорогой сведет, то спину защемит прям в самый ответственный момент.
- Кать, а на столе у нас никогда не было, - подмигивает.
Илья подходит к столу, где я уже поставила приборы, тарелки. Старалась же
Одним махом все летит на пол. Сервировочные тарелки разлетаются осколками.
- Милая, я такой с утра неуклюжий, - с издевкой цедит.
У меня внутри все оборвалось. Я давно замечаю, что какая-то ерунда творится, то оскорбление “случайно” пролетит, то унизит, иногда прилюдно.
- И что это значит? - смотрю на него исподлобья, если подойдет ближе - огрею сковородой.
- Это прелюдия такая. Ты сейчас на колени станешь, осколки поднимать, а я к тебе пристроюсь, - облизывает языком краешек губы.
- Больше тебе ничего не завернуть? И убирать твое свинство я не буду, подхожу к мойке, к углу стоят щетка и совок. Швыряю их мужу.
- Ага, характер включила. А я думал, что ты мямля. Мне женщина нужна, а ты прислуга! - сначала рычит, потом меняет тон, как будто сообщает мне обыденную новость.
“Я прислуга” “Я баба с саженцами” А ведь он прав, как бы больно не было в этом признаваться. Я положила свою жизнь на семейный алтарь. Да нет, вру.
Я с детства мечтала иметь большую семью, много детей. Кухню с клетчатыми шторами, блинами и вишневым компотом на столе. В этом и есть вся я. И почему мне за это должно быть стыдно?
Илье кто-то звонит, он смотрит в трубку, потом на меня, ухмыляется и выходит.
Что-то мне подсказывает, что это звонят не по работе.
- Твою мать, Катя! когда ты перестанешь свои вещи бросать! - орет из зала.