Развод. Вспомни, как мы любили - стр. 43
И нет сейчас Маши в моей голове, потому что реальная Маша другая. Она не ехидная стерва и громко не смеется надо мной.
Лезу во внутренний карман пиджака и выуживаю из него небольшой мешочек из черной прозрачной органзы.
В нем два белых кубика из соевого воска.
Усмехаюсь.
Это ароматизатор для шкафов. И да это он сладко и приторно пахнет.
Луговые цветы, но нет тут свежести лета или лугов.
Мне этот мешочек сунула секретарша. Ее дочка решила заняться мыловарением, свечками и прочей ерундой для дома.
Сунула и сказала, что можно и в машине повесить. И будет у меня в машине обалденно пахнуть.
Да, секретарша у меня женщина толковая, пробивная, но у нее явные проблемы с оценкой запахов.
Я сунул мешочек в карман пиджака и забыл о нем. Да, сейчас я четко ощущаю сладкий и густой аромат, но эти дни я был замотан и ни к чему особо не принюхивался. Меня что-то беспокоило, когда открывал шкаф, но я в принципе сейчас весь дерганный и раздраженный.
Не шлюха моя виновата.
Нет, конечно, у Ларисы тоже парфюм сладкий и сомнительный, но не она меня пометила, чтобы Маша так злилась.
А она злилась.
Я мог, конечно, мешочек вытащить, но не стал. Я же не обязан перед ней оправдываться.
Она мне — бывшая жена.
В тапочках, халате и шапке, которую я хотел сорвать с ее головы, а потом бы я схватил за волосы и…
— Довольно, — кидаю мешочек с восковыми кубиками обратно в карман.
Вибрирует телефон. Пару секунд пялюсь в экран. Еще Юры сейчас не хватало.
— Слушай, меня жена выгнала, — говорит он, когда я отвечаю. — Ну, как выгнала… Я сам ушел, пока она там бесится.
— Не понял.
— Чего тут непонятного, — вздыхает Юра. — Меня застукали посреди ночи с жирной котлетой. Ну и понеслось. Задолбала она меня. Ну вот. Какие планы?
— Три часа ночи?
— Ну и что?
— Вулкан буду лепить для дочерей.
— Я с тобой.
— Нет.
— Окстись, мне негде переночевать.
— Да неужели? — выхожу из машины и захлопываю дверь.
— А еще поплакаться в жилетку, — вздыхает Юра, но я не слышу в его голосе печали. — Вить, не выеживайся. Обсудим жен.
— Я уже в разводе.
— Бывших жен куда приятнее обсуждать, чем нынешних.
— Да нечего мне обсуждать.
— Значит, будешь слушать! — рявкает Юра. — У меня куча друзей, но ты один единственный в разводе!
— Да вашу ж мать, — сжимаю переносицу. — Юр, серьезно, отвали ты от меня. У меня день сегодня дерьмовый. Дочери истерят, бывшая вулканы пинает, а та, из-за которой все это я заварил, мозги лижет.
— Лижет?
— Пока ложкой ковырятся ей в моих мозгах не положено, — цежу я сквозь зубы. — Вот и извращается.
— А говоришь обсуждать нечего, — Юра вздыхает. — Мне вот жена сегодня ничего не лизала. Сразу нож в мозг по рукоять.
— Если ты приедешь, то ты со мной будешь лепить вулкан.
— Пальцы у меня толстые, конечно, но ловкие, — молчание и шепот. — Двусмысленно прозвучало, да?
— Прекращай.
— Ты не шутник, да?
— Нет.
— Я же говорю, ты у меня особенный. И именно ты мне сейчас нужен, Вить. Ты, твой вулкан и твое занудство. Я серьезно, Вить. Я кричу о помощи. С остальными-то мои шутки перевешивают, я за них прячусь, а с тобой не пошутишь. Ты, вообще, страшный человек, Вить. Вот страшный человек мне и нужен сейчас. Я рядом с тобой как-то себя сразу в руки беру. Приосаниваюсь, чтобы не разочаровать тебя.
— Что ты несешь?
— Все-то меня всегда слушают, я советы раздаю, а тебе советы не раздать, — Юра цыкает. — На одном месте ты вертел чужой жизненный опыт. — Нет. Ты сам с усами. Ты мой бриллиант среди остальных.