Развод. Вспомни, как мы любили - стр. 26
Я прям будто наяву вижу это злую решительную рожу и глаза, в которых можно прочитать “я ща тебе всю свою любовь покажу”.
Смеюсь. Лариса с недоумением приподнимает бровь.
— Прости, — сглатываю последнюю смешинку. — Это нервное. Слушай, мне пора. У меня встреча, не хотела бы опаздывать.
Разворачиваюсь и шагаю к своей машине, в которой я даю себе минуту передышки, наблюдая за тем, как Лариса идет прочь. Статная женщина. И плавная, как кошка.
Стыдно признаться, но я ждала этой встречи. Конечно, я бы сама искать Ларису не стала. Во мне еще осталась крошка самоуважения.
Вот и не верь после этого в силу мысли и Вселенную, которая реагирует на наши желания.
— И как она тебе? — смотрю на горшок фикуса, который я “усадила” на соседнее сидение. — Красивая. И будет хорошо смотреться рядом с Виктором. У него есть вкус. Он же у нас не тупой придурок, который на юность клюет.
Сжимаю и массирую переносицу двумя пальцами.
Мне было куда легче, когда я все кругом громила. Тогда была просто ярость, и я не думала о будущем и о том, что обязательно наступит завтра. И послезавтра. И что мне придется жить в новой реальности без мужа, к которому я не лягу под одеяло с глупыми разговорами, и он меня не обнимет и не поцелует в висок.
И мне без разницы, один теперь Виктор будет или с кем-то.
Его не будет у меня.
И никто его у меня не крал и не уводил.
Проблема не в этом.
Истина в том, что он ушел не к Ларисе, а от меня. Если бы я была все той же Машулькой, то не было Ларисы.
Машулька. Прижимаю кулак ко лбу. Горло схватывает спазм.
Он не называл меня Машулькой эти полгода до своей правды.
Закрываю глаза. По щеке бежит слеза.
Не было Машульки.
Почему я поняла это только сейчас?
А затем всплывает тот день, когда все вскрылось.
Он не говорил мне, что хочет уйти к Ларисе. Только о том, что его переклинило на влюбленности. И чемодан не он собирал и просил о разговоре. И психолога привел. Семейного. Не индивидуального, а семейного.
Это была его последняя попытка спасти семью?
Я понимаю, что иначе бы я не поступила, но будь я другой женщиной, которую бы не накрыло истерикой, яростью и криками… Если бы я села с ним спокойно поговорить, а не выводила на ответную агрессию, то к чему бы мы пришли?
И я не думаю, что он сразу побежал к Ларисе. Нет. Он все силы бросил на то, чтобы в первые месяцы потрясения не упустить девочек. Возможно, поэтому наши дочери не окрысились на него. Они не почувствовали того, что он крутит лямур-тужур на стороне и что они сейчас у него на первом месте.
Он мог заявиться к Ларисе только тогда, когда ситуация хоть немного устаканилась, и в самой Ларисе я не почувствовала той женской уверенности, что мужик глубоко заглотил крючок и не сорвется.
— Стоп. — выдыхаю я и провожу ладонями по лицу.
Мне не должен быть важен срок их отношений. Как и то, заглотил ли Виктор крючок Ларисы.
Во-первых, я даже думать не буду в сторону “может, он еще вернется” или “вдруг он все осознает”. Мне этого не надо.
Во-вторых, Виктор не тот человек, который подвержен метаниям. Он сказал, что не приползет обратно. И он этого не сделает. Даже если он нырнет в дикие сожаления о потерянной семье, годах, нашей любви и разочаруется в Ларисе до тошноты. Не скажет он “давай попробуем еще раз”.
В тот день, когда открыл свою правду, он мог еще подергаться, но не теперь. Он мне наговорил многого, и я знаю, что за свои слова, даже сказанные сгоряча, он отвечает.