Развод. Вернуть жену любой ценой - стр. 13

– Мне все равно, Андрей. Можешь сваливать все с больной головы на здоровую. Мне плевать. Ты станешь отцом, готовься к этому.

Я ему не верю. Он не отрицает беременность, но почему-то не хочет взять полностью ответственность. Не узнаю Вяземского. Он никогда не был трусом. Всегда разбирался в проблемах решительно.

– С этой бабой все непросто, и я выясню зачем она открыла на меня охоту. Сегодня очередную сцену устроила, рубашку испачкала. Она хочет нас развести. Это явно заказ.

– Какая коварная! А ты – невинный птенчик, да? Все, с меня достаточно, – откидываю плед и встаю. – Мне надо домой.

Пошатываюсь, муж подхватывает.

– Я отвезу тебя.

– Не прикасайся ко мне!

Вот только у меня нет сил с ним сражаться, и Вяземский выносит меня из кабинета на руках. Хорошо хоть у него есть запасной выход на пожарную лестницу. Если бы перед сотрудниками так протащил меня, это был бы позор века. Хотя куда уж позорнее. Меня будто в грязи вываляли.

– Садись, – ставит на ноги только возле своего рендж ровера.

– Я не могу тебя видеть. Хочешь, чтобы облевала тебе любимую машинку?

– Я в любом случае отвезу тебя домой. Ты меня похоже не услышала.

– Я тебя ненавижу!

– А я тебя люблю, Марианна. Забудь слово развод. Мы разберемся кто подослал ко мне Островскую и от кого у нее ребенок. Точно не от меня.

Глава 7

– Неужели ты не понимаешь, что мне невыносимо сейчас видеть тебя! Я хочу уехать с водителем Сони!

– Не хочу я сейчас слышать про твою стервозную подружку! – психует муж.

– Ты понимаешь, что ведешь себя сейчас как больной?! Ты меня пугаешь! Я не привыкла, чтобы меня заставляли силой!

– Ничего, дома успокоишься. Посидишь взаперти и подумаешь, что для тебя действительно важно, а что нет! – рычит Вяземский, выруливая на шоссе.

– Взаперти? Это еще что значит?!

– Все, помолчи, Марианна. Ты же не хочешь, чтобы мы попали в аварию?

Андрей знает, что сказать, чтобы я замолчала. Три года назад в страшной аварии погибла родная мамина сестра. Это было очень страшно. С мужем и дочерью, моей двоюродной сестрой, которая боролась за жизнь до последнего, но врачи ничего не смогли сделать. Это было страшно, чудовищно!

Никого из семьи не осталось, кроме малышки Ники. Сейчас ей шесть, а тогда было всего три годика. Она не помнит ни маму, ни бабушку, ни дедушку. Кто отец Ники – мы не знаем. Ее растит моя мама. Оформила полную опеку, забота о малышке стала для нее отдушиной.

За рулем был муж маминой сестры, дядя Паша. Супруги ругались, спорили, еще перед поездкой, это видели соседи. И, возможно, продолжили в машине.

Все это так страшно. Одна глупая ссора может вот так перечеркнуть несколько судеб. На нас это сильно повлияло, долго были в трауре и не могли прийти в себя от шока. Хотя со старшей сестрой у мамы не было особо близких отношений. Скорее, холодно-нейтральные.

Поэтому, я замолкаю. Что бы ни было – нервировать водителя нельзя. Да и мне хочется помолчать немного. Я столько кричала на Вяземского, что горло болит.

Вот и наш дом. Навстречу с лаем выбегают Лея и Вольфи. Глажу свою красавицу, шпица беру на руки. Иду в дом, не оборачиваясь на Андрея. Надеюсь, он сейчас уедет, вернется обратно на работу и даст мне время остыть. Сейчас у меня слишком сумбурные мысли, возможно даже не совсем адекватные.

Держа на руках пушистый комок, понимаю, что не смогу бросить свой дом. Ни за что!