Развод в 45. Я буду счастлива. А ты? - стр. 7

– С тобой я позже поговорю, – обжигаю взглядом дочь, разворачиваюсь и иду к машине.

– Мам, да что случилось-то?! О чем позже поговорим? Да стой ты уже, а! – дочь, догнав меня, хватает за руку, но я тут же отдергиваю ее.

– Иди к отцу в машину, – цежу сквозь зубы. – Тебя там новая знакомая ждет.

– Ты из-за нее взъелась что ли? – смеется на всю улицу и смотрит на меня как на глупую дурочку. – Мам, это же Карина Ветлицкая. Ты что, не узнала ее? Да ее же все знают, ты чего? Ну, – с улыбкой глядя на меня, подгоняет рукой, – поняла, кто она? Модель, мам, Ветлицкая, – объясняет как полоумной. – В рекламах снимается. Еще недавно была в этих, как его там… – щелкает пальцами, – как это телешоу называется, где звезды живут на острове?

– Мне плевать, кто она, и где снималась, – отрезаю я, игнорируя раздраженную реплику мужчины, который из-за нас не может проехать. – А вот ты, смотрю, уже подружилась со звездной любовницей своего отца.

– Кать, отгони машину, – выкрикивает из окна Илья. – Давай домой приедем и обо всем спокойно поговорим. Дай людям проехать.

– Иди к отцу, – еще раз повторяю дочери.

Открываю дверь, сажусь за руль, задним ходом еду до конца дома, затем резво разворачиваюсь и выезжаю из дворов на оживленное шоссе.

Всю дорогу меня лихорадит. Места себе не нахожу.

Вспоминаю, с каким восторгом Лера расхваливала эту модель и болезненно поджимаю губы.

– Да как у тебя язык повернулся, дочь?! – отчаянно кричу от обиды, которая разрывает душу на части.

Подбородок дрожит, сердце кровью обливается, из-за слез почти не вижу дорогу.

– Она же модель, мам, Карина Ветлицкая! – остановившись на светофоре, всхлипываю я, и развожу руками. – Ну, раз модель, то это меняет дело, конечно, – горько усмехаюсь. – С моделью папе изменять можно. К тому же мама совсем на себя не похожа стала, – вспоминаю слова, которыми дочь мне душу травила последние несколько месяцев. Уж кто-кто, а Лера никогда не забывала напомнить мне о лишних килограммах.

Видимо, вокруг нее все должно быть идеальным, как и вокруг Ильи.

Из размышлений меня выводит звонок от сына.

– Мам, а вы где все? Мы с Машей приехали, а дома нас только Буся встречает.

Буся, это наш Йоркширский терьер.

– Еду, родной. Минут через пять-семь буду дома. Вы пока раздевайтесь и…

– Мам, ты в порядке? – оборвав на полуслове, спрашивает сын. – Мне что-то твой голос совсем не нравится.

У меня комок в горле стоит.

Даже не знаю, как рассказать ему обо всем.

Они с Машей приехали к нам отмечать светлый праздник Рождество, а тут такое…

– Ставь чайник, сынок, – через силу улыбаюсь. – Я скоро буду.

Сама не знаю, как мне удается в таком состоянии добраться до дома.

Паркуюсь во дворе, открываю козырек с зеркальцем, вытираю с лица черные подтеки от туши, и выхожу из машины.

Поднимаюсь в лифте, нервно дергая ногой и перебирая ремешок сумки. Вставляю ключ в замочную скважину, связка со звоном падает, я ее поднимаю, снова вставляю ключ.

«Да что меня так трясет-то всю?!»

Открываю дверь и вижу перед собой счастливые лица Богдана и его невесты.

– С Наступающи-и-и-м! – взрывают праздничную хлопушку.

Стою под падающими на меня конфетти и смотрю на них мокрыми глазами.

– Ма-а-м, – меняется в лице Богдан. – Что случилось?

За спиной раздается голос мужа, от которого по моему телу проносится леденящий холод.