Развод в 45. Я буду счастлива. А ты? - стр. 13
– Ты только маме не говори, что я собираюсь делать портфолио и все такое, – попросила тогда в машине Лера. – Ты же знаешь, что она будет против. Начнет твердить о том, что я должна быть внимательна к учебе, что мне нельзя отвлекаться, пропускать пары. Потом, когда уже все точно будет ясно, тогда я сама ей скажу, ок?
На этом мы и договорились.
Лера пока не знает о наших любовных отношениях с Кариной. Думает, что я просто с ней работаю.
Ей, конечно, будет обидно за мать, но это пройдет. Тем более вскоре она с головой уйдет в модельный бизнес и забудет обо всем на свете.
А вот разговор с сыном, чувствую, будет весьма непростым.
Богдан бережет здоровье матери, никому не дает ее в обиду и не позволяет повышать на нее голос.
Один раз мы с Катей поругались при нем, так – чисто банальная бытовая ссора, на которую Богдан очень остро отреагировал и буквально потребовал, чтобы я извинился перед матерью.
И только одному богу известно, что будет, когда он узнает, что я от нее ухожу.
– Давай выйдем на улицу, поговорим, – внезапно вырастает он на пороге кухни. – Давай-давай, вставай! – подойдя ко мне, грубо толкает в плечо и, испепеляя взглядом, сжимает губы. – Не заставляй меня применять силу.
Глава 8
Илья
Богдан первым вылетает из подъезда, разворачивается и, гневно глядя на меня, цедит сквозь зубы:
– Кто она?
Впервые вижу своего сына таким разъяренным. Кулаки превратились в две кувалды, лицо багровое от злости, вены на шее вздуты, грудь взымается.
– Давай для начала ты успокоишься, и я…
– Не надо разговаривать со мной как с ребенком! – повышает голос, и, пристально глядя в глаза, подходит ближе.
Сын, который ростом метр девяносто и в плечах шире меня, стоит передо мной как боец перед соперником и, стиснув челюсти, всем своим видом показывает, что в любую секунду готов закрыть мне рот кулаком.
– Еще раз спрашиваю, на кого ты променял мать?
– Богдан… – набираю полную грудь воздуха, медленно выдыхаю и выставляю перед ним ладони в примирительном жесте, – хорошо, давай поговорим как два взрослых человека. Я встретил женщину, – признаюсь, замечая, как на скулах сына желваки ходят ходуном. – И полюбил ее. Она от меня беременна.
Богдан поднимает голову, смотрит в небо и, крепче сжимая кулаки, протягивает:
– Сука… За что ты так с матерью, а?..
– Богдан, я…
– Она тебя всю жизнь боготворила! – трясется от злости. – Она любила тебя и больного, и без денег, и когда ты был на мели! Вспомни, что с ней творилось, когда ты лежал с ковидом на ИВЛ. Каждое утро бегала в церковь, молилась за тебя, обрывала телефон твоего лечащего врача. ОНА МЕСТА СЕБЕ НЕ НАХОДИЛА, МАТЬ ТВОЮ! – кричит в лицо и, переведя дыхание, хрипло добавляет: – Я ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то так же сильно любил, как мать любила тебя.
– Я знаю, Богдан. Я тоже ее…
– Ты ее предал! Ты променял ее на молодую шалаву. И Лерку, как я понимаю, успел с ней познакомить. Кто она там, известная модель? – усмехнувшись, сплевывает на землю и, нагло глядя на меня, поднимает голову. – Захотелось развлечься с молодой девкой? Решил папашей стать перед выходом на пенсию? Тогда давай, собирай манатки и вали к ней. Сегодня же. А если хоть одно обидное слово скажешь матери, если она прольет из-за тебя хоть одну слезу…
Сын приближается к моему лицу и злобно рычит: