Развод в 45. Любовь генерала - стр. 14
– К какой девице?
– Той самой, с которой он Оленьке изменил.
– Что?
От этой новости хочется взять и треснуть мужа сковородкой по башке.
– Какая девица, очнись! Он не изменял! Это Лялечка твоя… Сука…
– Молчи, Эва! Ты ничего не знаешь. Ляля…
– А мне и не надо ничего знать! Мне достаточно, что ты, козел старый, эту мокрощелку Лялей называешь!
– Ты… Ты просто злобная, завистливая баба! Я думал, ты лучше, Эва, чище, а ты…
Ах, значит, я еще и не чистая? Ну, Лисицын…
– Хватит. Да, я плохая. Какая выросла. Что с Демидом? Ты хоть что-то узнал?
– Я – нет, а вот Ляля…
Ляля, значит… Ясно. Сейчас еще окажется, что эта Ляля спасительница, сына моего из какой-нибудь передряги вытащила.
– Что, Ляля? Ты уже скажешь или всё из тебя клещами тянуть?
– В общем, сын твой собрался уезжать куда-то.
– Что? Куда?
Я просто немею от бессилия и страха.
От беспомощности.
А еще оттого, что мой муж так спокойно об этом говорит!
Наш ребенок пропал! Он собирается куда-то уехать! А этому кобелю хоть бы хны!
– Куда он собрался уезжать?
Переспрашиваю, а самой хочется шибануть благоверного изменника по голове тяжелым предметом. Лучше так, чтобы уже не встал. Ничего не встало.
– Куда, отвечай!
– А вот это он не доложил.
– Не доложил, значит? И ты вот так просто говоришь? Ты забыл, что у него институт? Магистратура! Если он уедет, то…
Господи, у меня опять перед глазами черные мушки пляшут, всё горит внутри. Ненавижу мужа. И эту… Ляльку, подлую сучку.
И что делать?
– Это всё, что узнала твоя Лялечка?
– Нет, не всё. Демид просил передать, что на связь выйдет сам. Наверное, тебе позвонит…
– Да уж точно не тебе. И не этой твоей…!
– Да с чего ты взяла, что она моя?
– Лисицын, ну твою ж мать! Ты хоть дуру-то из меня не делай!
– Я делаю? Может, ты сама? Ничего не видела, меня не выслушала, а начинаешь!
Где-то я уже это слышала – головой качаю, он это вот этими же словами говорил! Не запомнил?
Боже, у меня сейчас чувство, что мою жизнь просто тупо спустили в унитаз.
Ужасно. Мерзко. Гадко.
Еще и сына моего, ребенка моего обидели! Унизили его! Чувства его предали. Самые близкие люди. Девушка, которую он любил, с которой жизнь собирался связать, ценил, уважал, готов был за нее в огонь и в воду! Горой за нее стоял. И эта девушка предала. И с кем? С родным отцом!
– Эва! Эвелина! Послушай меня!
– Да слушаю я, слушаю, не ори…
– Ничего у меня с этой Лялей не было, понимаешь? Да, она хотела. Но я… Я люблю тебя, понимаешь?
Она хотела? Это как понимать? Просто… Просто мерзость! И он вот так спокойно говорит об этом?
– Эвочка, послушай. Я бы никогда… И с сыном бы я так не поступил…
Неужели?
– Что ты делал у нее ночью?
– Демида искал. Сказал же тебе! То есть… Я хотел с ней поговорить.
– О чем?
– О том… О Демиде. Чтобы она… Сказать хотел, чтобы она не лезла, не трогала его и… и меня…
– Неужели? Не хочешь, чтобы она тебя трогала?
– Эва! Хватит уже!
– Не смей повышать на меня голос!
– Я не повышаю, я… Я хочу мира, пойми! Хочу, чтобы ты мне верила!
Он выглядит таким решительным, таким обиженным, оскорбленная невинность, блин…
– Если ты хотел, чтобы я тебе верила, не нужно было связываться с невестой сына. Всё, Андрей, всё…
– Эва! Да не связывался я с ней, у нас ничего не было! – он снова орет, а я слышу сзади тихий вскрик.
Черт… Дарина.
– Папа… Папа, как ты мог, ты же… Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!