Развод в 44. Сквозь обман - стр. 19
Но будто крики на кухне, когда я высказала в лицо всё, что думаю, смели эту эмоцию. Оставили лишь ненависть.
А уж сидеть и думать о том, когда там, что сломалось, почему он вообще решился на подобное, я даже не собираюсь. Сейчас ему лишь одна дорога, и она в далекое, одиночное путешествие к тем вареникам, с которыми я его застала.
Потому, глядя в его лицо в эту минуту, когда-то я считала его самым привлекательным на свете, мне от всей души хочется расцарапать его.
Достаточно подливает масла тот факт, что он хладнокровно стоит, еще и смеет меня касаться после той шлюхи. Указывает мне, считая, что имеет право вести себя, как со своими подчинёнными, буквально вызывает во мне нечеловеческие реакции.
— Илона, перестань вести себя как умалишенная, тебе надо прийти в себя…
На этих словах истеричный смех срывается с губ, и я замахиваюсь ладонью в воздух, чтобы с сильным звучным шлепком оставить пощёчину на его щеке.
— Илош, — предостерегающе цедит он, ловя мою руку в воздухе.
Держит некрепко, но достаточно для того, чтобы моя злость дошла до апогея.
— Это я еще и сумасшедшая, — цежу сквозь плотно сжатые зубы: — Ты изменяешь мне с малолетками, а я значит, должна что?! Сказать, ладно, милый, я понимаю…? Так ты это видишь, Баринов?! — во всей моей речи сквозит ехидство, но я искренне не понимаю, чего этот человек от меня хочет.
Слышу, как вибрирует его телефон, и тут же прищуриваю взгляд.
— Возьми трубку, — фальшиво улыбаюсь я: — Может быть это как раз та, о ком мы говорим…
Герман прикрывает на секунду глаза, выдувая воздух из легких. Так словно он устал. Несчастный. Но мои реплики в ответ лишь игнорирует, доставая второй рукой свой айфон.
Вижу, что это не она. И нет, это все равно не отпускает. Потому что глядя на него, я невольно думаю, а сколько раз они уже говорили, спали вместе, виделись ли сегодня… Это то, что делает мозг абсолютно самостоятельно и хочется ненавидеть и себя за это.
Но, заметив экран, абонентом оказывается наш сын, а это даже лучше.
— Ян, — озвучивает он в трубку: — Да…
Я абсолютно не слышу, что говорит сын. Баринов умышленно сделал меньше динамик, и в процессе разговора еще и дёргает меня в сторону входа в салон.
— Отпусти, — шиплю, но он продолжает слушать, а сам буквально тащит меня: — Герман! — наконец, повышаю голос, надеюсь, Ян услышит.
А если он услышит, мой сын это просто так не оставит.
Не выдерживаю и резко выдёргиваю руку. Явно мышцу потянула, чёрт, из-за этого козла.
— Нет, всё в порядке, — слышу голос Германа и вижу недовольный взгляд в свою сторону: — Да, договорились. Она будет рада.
Лжец.
Боже, какой же гнилой и подлый обманщик.
Он отключается, убирает телефон, и тут же подходит ближе, опять распуская свои грязные лапы.
— Хватит. — чеканит по слогам: — Ты ведёшь себя хуже истерички.
— Твоего мнения забыла спросить, — едко цежу я: — Ты сообщил Яну? — с неким триумфом я спрашиваю, потому что знаю ответ.
— Сейчас это касается нас двоих, и пока мы не решим, ему об этом знать не нужно. — спокойно, будто я глупая маленькая девочка, он объясняет.
Это бесстыдство, тотальное отсутствие раскаяния и полная безнаказанность выводят из себя, и заставляют в прямом смысле, искрить собственное тело. Ощущение, что ещё немного и я загорюсь ярким буйным пламенем.