Развод. Ты останешься моей - стр. 25
Взгляд сразу же блестит дерзостью, и самое паршивое, что у меня рука не поднимается встряхнуть его или бросить какое-то словцо.
Вот параша, а? Я только что Зойку упрекнул, что она не справляется, но сам не знаю, с какой стороны подобраться к набыченному парню. Он же весь колючий, как рыба фугу, только в тяжелом весе.
– И что это было? – уточняет Зоя, зацепив нашего парня под локоть. – Паш, мне сейчас сложно и не хватит сил разгребать еще и твои ссоры с отцом. Извинись.
– Я не специально, – кривит губы, как в детстве.
– Специально, – отмираю. – Но я понимаю. Сам бы так же сделал.
– А я не понимаю. Я ничего не понимаю. Почему? – спрашивает он с такой дерзкой болью, что меня едва ли не пополам складывает.
Зоя смотрит мне в глаза и отводит взгляд.
– Паш, по пути домой поговорим, хорошо?
– Хорошо, – бурчит.
Они уходят вместе, я следом. Но на выходе расходимся.
Пашка направляется к крошечному женскому седану и привычно бурчит, сдвигая переднее сиденье назад на максимум. Я наблюдаю за их общением немного со стороны. Меня же, блять, не пригласили, а потом решаю упасть им на хвост пассажиром.
– Подбросишь?
Зоя смотрит с удивлением.
– Я загнал машину на мойку, в участок ехал на такси, – вру.
Вру до ужаса легко, и это, честно говоря, пугает. Если я так легко и уверенно могу врать в мелочах, говорит ли это о том, что я – дрянь-человек?!
Но от семьи я отказываться не намерен, а на войне, как известно, все средства хороши!
Зоя долго смотрит мне в лицо, и я откровенно жду, что она снова съехидничает а-ля «Почему тебя не подбросит Розочка?» или «Все деньги на баб спустил и такси вызвать не можешь?»
По крайней мере настрой у нее такой – кусать, кусать меня своими зубками!
Но потом моя жена едва заметно скользит взглядом в сторону сына, видно, только из-за него не хочет со мной грызться, поэтому кивает:
– Садись. Тебе куда?
– К твоим родителям.
Пашка отпускает громкое:
– Бу-га-га… Если дед накатил, снова тебе фейс поправит.
– Паша, – возмущается Зоя. – Что за выражения?
– А ты не знала? – удивляется Паша. – Дед с юбилея бабы решил все спиртное скушать.
– Мама не говорила.
– Сказала тебя не расстраивать.
Зоя выруливает с парковки. Ее движения скованные, напряженные. Я бы сам сел за руль, но фиг кто меня пустит.
– А ты, значит, решил маму расстроить, – замечаю я.
– Не только же тебе, – огрызается сын.
Так и тянет отвесить ему подзатыльник.
– Наши проблемы с мамой – это вопрос отношений жены и мужа, а ты ее добиваешь как сын. Очень по-мужски, – замечаю.
У сына на скулах появляются алые пятна. Значит, он обижен на меня, но не настолько, чтобы проигнорировать справедливое замечание. Слава богу, с совестью у него еще полный порядок.
– Че сразу добиваю-то? – вскидывается. – Просто мы к бабе едем, мама все равно увидит, что дед уже пропустил несколько рюмок и, кажется, останавливаться не собирается.
Сказать, что обстановка накаливается, значит, не сказать ничего. Отец у Зойки не пьющий, но бывает, любит погужбанить. Лишь бы сейчас буянить не начал.
Жена бросает на меня взгляд через зеркало заднего вида, не говоря ни слова.
Но взгляд такой, бля…
Лучше бы кричала и ерничала.
Хуй там, зыркнула и ушла в глубину.
Ушла в себя.
Я заерзал на месте, будто задом уселся на раскаленную сковороду. Косяк с корпоративом – мой, а переживает – жена. Лишь бы снова в себя не ушла, как после выкидыша. Лишь бы снова не ушла!