Развод. Ты останешься моей - стр. 2
По видео.
Показывал интерьер, шутил, а потом признался:
– Мне тебя так не хватает, Зой… Нам не хватает… – сжал член через брюки и приспустил их с трусами. – Давай, маленькая.
– Мить, ты что… Я обед готовлю, сын вот-вот с тренировки вернется.
– Зоя, давай трахнем сладкую норку. Вечером буду не на связи. Будь послушной девочкой, папочка хочет сладкого… – начал дрочить по видео. – Спускай трусики, успеем…
Это в тот день, значит, мой секс-гигант сначала по видео со мной развлекался, а вечером, позднее… в номере, шлюху какую-то отжарил!
Душа покрывается пузырями, как от ожогов, лопается, сочится гноем зависти. Она… та сучка на видео, моложе меня.
Ей лет двадцать… От силы.
Грудь явно не знакома с кормлением на протяжении полутора лет.
Ее сиськи, как упругие мячики, туда-сюда подпрыгивают от бешеных толчков мужа.
Тонкая девичья талия перетекает в подкачанный зад.
Лаконичная татуировка вдоль всего позвоночника распускается на попе большой красной розой.
– Ах ты ж… Шалава… Кто шлюха мокрая… Кто блядь? – стонет муж, ускоряясь.
А-а-а… Мне больно! Я-то знаю, что он сейчас сделает, и он… делает это…
Меняет позу: приподнимает правую ногу, подняв стопу на кровать, и усиливает фрикции, рыча и трахая мощно.
Вены на шее вздуты, мышцы большого, сильного тела перекатываются под кожей.
– Я твоя… шлюха… Твоя блядь… Твоя конченая… блядь… – стонет девица.
Все окружение тонет в ее истошных визгах, стонах удовольствия, слезах и соплях…
У нее по лицу течет: муж долбит знатно.
Я сейчас… сейчас… сдохну…
– Да еб… Пашка, мать-перемать! Пульт! – подрывается папа с места. – Выключи!
Глава 2
Зоя
Экран гаснет…
Стоны затихают.
– Ах ты шлюха… Шлюха, ска, я тебя в следующий раз прямо в розочку твою отдолблю… – голос мужа становится тише.
Касаюсь горла – там проволока колючая.
Свет в зале вспыхивает.
У всех потрясенные лица.
Покрасневшие.
Побледневшие.
Все в шоке…
В откровенном ступоре.
Лютый… лютый… кринж… как сказал бы сын.
У мужа лицо мрачное, глаза как темные дыры.
Мама держит ливерную колбасу на вилке для мяса.
Рука мамы так и застыла в направлении отца. Он поднимается и вытирает рот салфеткой.
– Спасибо, Ни-на. Не хочу я больше ливерную колбасу, – медленно говорит папа. – Я теперь год на эту ливерку смотреть не смогу. Ну еб… зятек… Спасибо, поздравил!
Резкий жест.
Папа выбрасывает руку вперед!
Хрясь – ливерной колбасой по морде мужу.
– Зой… Зоя… Зоя! – кричит мне вслед муж.
Я, оказывается, бегу.
Глаза горят.
Последнее, что я вижу, как у сына пульт в руках разлетается на мелкие части.
Потом темнота… Ватная, мягкая, теплая…
Открываю глаза, в уши врываются звуки хаоса – кто-то кричит, матерится.
Кто-то визжит.
Звон битой посуды. Что-то хрустит, ломается.
Я на миг в коридоре отключилась, стоя.
Хватаю ключи с вешалки и выбегаю в тонких туфлях.
На улице разошелся дождь, бархатные туфельки хоть и модного бренда с мировым именем, но промокают за секунду.
Клик-клик по брелку сигнализации, но открыть машину с первого раза не получается.
Реву.
– Мам, давай! – выдох сына касается затылка.
– Уйди… Паш, уйди. Вот сейчас, прошу, уйди…
– Поехали! Поехали отсюда. Я за руль сяду! – решительно басит сынок и открывает передо мной заднюю дверь.
Ему пятнадцать, прав нет, но он водить умеет. Я не должна его за руль пускать, но сейчас киваю и заползаю на заднее сиденье, как раненое животное, подвывая себе под нос.