Развод. Тот, кто меня предал - стр. 27

Я не хочу, чтобы Толик садился, не хочу разговаривать с людьми из своего прошлого, но решаю не дрожать перед тенями, а поговорить с ними.

— Присаживайся, — разрешаю ему.

В это время как раз официант приносит мой заказ, и я принимаюсь за еду.

— Как поживаешь? — спрашивает Толик. — Слышал, вы с Мироном развелись.

— Развелись, — киваю ему. — А я… у меня все хорошо, — улыбаюсь слишком нервно.

Толик достает зажигалку и вертит ее в руках. В глазах тоска смертная, на губах болезненная улыбка.

— Ты давно знала? — тихо спрашивает он.

— О чем? — я решаю сыграть дурочку.

— Брось, Рит, — устало отмахивается Толик, — ты знаешь, о чем я.

Опускаю взгляд на пирожное.

Должна ли была я прийти к мужу Марины и рассказать ему о том, что видела? Наверное, так было бы правильно. Но я совершенно не думала на эту тему.

— Знала давно, увидела своими глазами три месяца назад, — отвечаю честно. — Не спрашивай, почему не сказала, я о тебе вообще не вспомнила тогда.

Толик опускает взгляд на свои руки и сжимает кулаки, аккумулирует в них злость, а я машинально опускаю руки под стол и обхватываю живот в защитном жесте.

— С-сука, — рычит Толик, а я испуганно дергаюсь, что не остается незамеченным мужчиной. — Прости, не хотел тебя напугать.

Я выдавливаю из себя улыбку и начинаю продумывать пути отступления. Плевать уже и на чай с пирожным и на то, что я хотела согреться.

— Знаешь, я ведь понять нихера не мог, — начинает исповедоваться Толик. — Вы развелись, отчего-почему — хер проссышь. Мирон как испарился, в игнор меня отправил. Марина с катушек слетела — истерика за истерикой. А примерно месяц назад мне звонит скрытый номер — доброжелатель, — мужчина усмехается зло. — Говорит: трахается твоя жена, и фотки на телефон скидывает. А там и друг мой лучший, и брат, и, блять, отец.

У меня распахиваются глаза, а сердце пускается вскачь.

— Что? — переспрашиваю осипшим голосом, потому что поверить не могу в то, что это правда.

Толик поднимает на меня взгляд и растягивает рот в мучительной улыбке.

— Вот так, Ритуся, вот так. Я даже не мог разобраться, кому первому идти морду бить — брату, отцу или лучшему другу.

Я не могла вымолвить ни слова, лишь рот изумленно открывается. Я никогда не испытывала теплых чувств к Марине. Она была слишком вызывающей и вела себя соответственно.

— Моя жена — что-то вроде нимфоманки, Рит, — поясняет мужчина. — Когда мы поженились, договорились, что, если ее прижмет, она скажет и мы решим, что с этим можно сделать. Я ж полюбил ее, тварь, до разрыва сердца. Блядь она последняя, но любовь к ней еще более ублюдская, чем она сама.

Толик на глазах мрачнеет, сникает, опускает голову и смотрит безжизненно на солонку.

— Мне жаль, Толь, — говорю ему единственное, что приходит в голову.

Мужчина будто отходит ото сна и смотрит на меня так, словно видит впервые.

— Жаль, — повторяет он задумчиво. — А знаешь, отчего мне жаль? Оттого, что суку эту разлюбить не могу, вот тут она, — тычет себе в сердце, потом в голову, — вот тут и тут, везде, блять.

— Не будешь разводиться с ней?

— Уже развелся. Только, знаешь ли, развестись и разлюбить — это две разные вещи.

Уж мне ли не знать, Толик…

Какое-то время мы сидим и общаемся, вполне себе миролюбиво. Он интересуется моей работой и тем, как живу. После мы выходим на улицу, подходим к пешеходному переходу.