Развод. Тот, кто меня предал - стр. 22
Вхожу в приемную. Валентина, моя секретарша, подрывается и хлопает глазами. Красивая, молодая, сочная деваха. Мужской взгляд подмечает все это, всегда подмечал. Но сейчас, как никогда, мне совершенно неважны ее прелести. Она словно красивая картина — оценил и пошел дальше. Мне нужна моя женщина. Не абстрактный, эфемерный образ, а родная, самая любимая и единственная девочка.
— Мирон Алексеевич? — вытягивает меня из размышлений Валя.
— Валя, закажи мне завтрак и двойной эспрессо. И позови Германа.
Работа спорится. Пока меня не было две недели, дел накопилось немало. Разгребли кое-что с Германом, тендер обсудили. Носом землю по нему рыть придется, но оно того стоит. Строительство новой краевой больницы. Ставки очень высоки, надо будет выложиться на все сто процентов.
Ближе к вечеру Марина снова начинает обрывать телефон.
— Чего тебе? — выпаливаю вместо приветствия.
— Вот, значит, как ты заговорил со мной? — шипит коброй на меня.
— Марин, я не понял. Я тебе звезды с неба обещал, что-ли? Жениться? Бизнес отписать? Схуяли ты, коза драная, решила наезжать на меня?!
— Я беременна! — выпаливает она.
— И? — не понимаю, при чем тут я. — Мы трахались с тобой в гондоне, каждый раз.
— Ну и что! Они не дают стопроцентную гарантию! — верещит Марина истерично.
— От меня-то тебе что надо? — я по-прежнему не догоняю нихера.
— Это твой ребенок!
— Марин, ты ебнулась? — я охуеваю.
Реально охуеваю. Потому как всегда осторожен в этом плане, да и то, что у нас с Ритой не получалось заделать ребенка, тоже наводит меня на кое-какие мысли.
Это не может быть мой ребенок, хоть убей.
— Я в здравом уме и говорю тебе. Это твой ребенок. Точка. — Идиотка настаивает на своем, упорно твердя одно и то же.
— Марин, нет. Ты вправду ебнулась. Сколько у тебя любовников? — эта баба всегда была слаба на передок.
Еще в универе могла учавствовать в тройничках. Не только с мужчинами, но и с женщинами. У нее неуемная тяга к сексу. Нимфоманка она или нет — хер знает, никогда не задумывался над этим вопросом.
— Только ты! — снова выпаливает она.
— То есть с мужем ты не ебешься? — вскидываю бровь и постукиваю ручкой по столу.
— Он же мой муж, конечно, мы спим!
Ну не дура ли?
— Мариш, иди нахуй, правда. Мне и без тебя есть из-за чего переживать.
— Ты все по Риточке своей страдаешь? — говорит с таким ядом, что хребет ей переломать охота.
— Рот закрой, сука. И чтобы я имени ее из глотки твоей глубокой не слышал!
— Вот, значит, как ты заговорил?! Как член свой толкать в эту самую глубокую глотку — ты тут как тут, а как помочь девушке с ее проблемами, так хренушки?
— Все совершенно верно.
— Значит так. — Ее тон резко меняется, Марина начинает говорить по-сучьи холодно. — Ты держишь свою жену на привязи, в частности, ее рот. Чтобы ни единого слова на прилетело в мой адрес. А я взамен никому не скажу, что это твой ребенок. Мирон, если она что-то расскажет Толику, я не ручаюсь за себя.
В меня будто кипятком плеснули. От ее наглости аж снова кровь от лица отливает. Клянусь, удавил бы.
— Слушай сюда, Мариша. Если ты, тварь, еще хоть раз скажешь что-то в адрес моей жены, клянусь, я переломлю тебе все кости. Сотру в порошок. Не пожалею ни денег, ни связей. И насчет ребенка не смей больше втирать мне. Эти вещи определенным анализом на раз-два проверяются. Ты же хочешь сохранить свой брак с Толиком? Вот и исчезни, пока я сам не пошел к нему и не выдал все о тебе.