Развод. Свободное падение - стр. 13
А я не смогла съесть ни кусочка.
В горле будто стекла накрошили. Ни сглотнуть, ни вдохнуть. И после всплеска энергии в ненужной схватке со свекровью наступил откат. Мне хотелось только одного – спрятаться в ванной и, набрав горячей воды, занырнуть в неё, позволяя себе совсем не думать. Просто чувствовать, как согреваются руки, и ледяные ступни пощипывает от разницы температур. Ощутить, как намокают и тяжелеют волосы, как щекочут спину мелкие пузырики, рождающиеся от движения воды. Лежать и слушать, как лопаются пузырьки плотной пены над водой.
Лежать так, пока кожа на подушечках пальцев не начнёт морщиниться и собираться в складочки.
А после, пошатываясь, быстро пробраться в кровать под тяжёлое и тёплое одеяло. Укрыться поплотнее и быстро уснуть. Не вспоминая, не думая и, ни в коем случае не анализируя произошедшие события. Просто забыться глубоким и целительным сном.
Но это мечты. А в реальности мама отказалась сегодня уезжать и пожелала остаться на ночь. Поэтому, хочешь не хочешь, а нужно вставать и готовить гостевую спальню. Достать бельё, открыть для проветривания окна, и ещё целая куча мелких, но неотложных дел.
Когда вечер уже с полным основанием можно было назвать ночью и дети разбрелись по своим комнатам, мама усадила меня на кровать в приготовленной комнате и спросила:
– Почему ты позволила разгореться скандалу в такой момент? Ты ведь понимала неуместность и ненужность? Как ты могла позволить себе сорваться и орать в голос при детях?
Мама помолчала минутку и продолжила:
– Если тебе так сильно натерпелось поскандалить, что ты не могла подождать всего два дня до отъезда ребят в лагерь, то могла бы, хотя бы повременить до вечера. Но ты же устроила непонятно что? Зачем, Ася!
Она смотрела на меня требовательно и серьёзно. Я чувствовала себя очень неуютно под её суровым взглядом.
– Мама. Это не я начала. Роман потребовал немедленного разговора, – хотела я оправдываться, но мама меня перебила:
– Неужели у тебя не хватило выдержки и умения перенести разборки? Ты же женщина, Ася! Должна быть гибкой и разумной. Что же ты, как рельса прямая и железная?
И замолчала, с осуждением поджимая губы.
– Мам, ты извини, конечно, но разве ты можешь меня судить, не побывав в подобной ситуации. Я просто не могла молчать в тот момент, понимаешь? – тихо проговорила, отводя взгляд в сторону и стараясь погасить всколыхнувшуюся горечь и обиду.
Мама странно хмыкнула, и я внимательно посмотрела на неё, замечая, как она резко и сразу постарела сейчас. Стала выглядеть осунувшейся и злой. Какой-то чужой.
– Ты помнишь, когда на месте этого дома ещё была старая дача, то напротив нас жила тётя Ира. За зелёным некрашеным забором, помнишь?
Я махнула утвердительно головой, а мама продолжила:
– А помнишь, как отец всё бегал к ней помогать. То забор поправит, то полочку повесит, то грядку вскопает… Работничек…
– Смутно припоминаю. Она такая полненькая хохотушка была. У неё ещё потрясающая белая сирень росла. Махровая и пахучая, – я пожала плечами, а потом до меня дошло, – папа с ней тебе изменял? Прямо у нас на глазах?
Я с ужасом посмотрела на маму и зажала себе рот руками. Так вот отчего мы перестали ездить на дачу, и родители с радостью переписали на меня дом после окончания института! А ведь я и не догадывалась, что между родителями что-то не так! Мне казалось, что это у мамы слишком привередливый и сложный характер, а отец всегда умел ей уступить.