Развод. Расплата за обман - стр. 13
— Отменяйте. Доктор. отменяйте все. Спасайте ребенка. Сохраните нам этого ребенка, пожалуйста!!
Руки медсестры на моем предплечье каменеют и, бросив испуганный взгляд на врача, она одними губами произносит:
— Уже поздно, Марк Георгиевич. Мне очень жаль, но уже поздно.
Несколько раз смаргиваю, пытаясь осмыслить ее слова. Что значит поздно? Что она имеет в виду? Как может быть поздно? У нас есть еще несколько месяцев. У нас, черт возьми, есть десять шансов из ста!!! Целых десять!
А затем меня с головой накрывают свои же слова. Топят. Заставляют захлебнуться собственными мыслями. Я же сам попросил доктора. Сам сказал, чтобы он помог мне не потерять жену.
Кажется, я начинаю оседать на пол, но твердая стена за спиной вовремя ловит мое онемевшее тело.
— Марк Георгиевич, — слова врача доносятся словно сквозь вакуум. — Это случилось до нашего с вами разговора. К сожалению, к тому моменту, как мы начали обследование, сделать что-либо было уже поздно…
Он похлопывает меня по плечу и сочувственно заглядывает в глаза. Этот доктор совсем не похож на тех безэмоциональных врачей, что слонялись по больнице, когда там лежала моя мать. Но это, конечно же, ничего не меняет.
Зря он рассчитывает на то, что от его слов мне станет легче. Пусть он не успел привести в действие наш договор, но этого ребенка все равно убил я. Своими гребанными ущербными генами!
8. Глава 8
Прихожу в себя постепенно, болезненными волнами. Сознание оживает первым, а вот тело кажется онемевшим и чужим, совсем не поддается контролю. И лишь сердце надсадно колотится, заставляя поверить, что я все еще жива. Мое бедное сердце… дырявая кровавая плоть.
Я пытаюсь поднять правую руку, чтобы пощупать живот… чтобы убедиться, что врач меня не обманул, но она не слушается. Меня словно кандалами приковали к этой кровати.
Паника уверенным потоком просачивается в кровь, разгоняя страх по венам. Что, если доктор меня обманул? Что, если только сделал вид, что согласился на мое предложение? Его страшные слова до сих пор резонируют в голове. Жестокие. Безжалостные.
Как он мог? Давать такие прогнозы еще до того как провел осмотр? А как же клятва Гиппократа? Как же банальная порядочность? Умом я понимаю, что он следовал приказу моего мужа, ему нужно было убедить меня, что все плохо, склонить меня к верному решению… Верному, по их мнению, конечно. Но душа болит, отказываясь верить в такой цинизм. В то, что у жизни ребенка есть цена. В то, что один человек может назвать эту цену, а второй не раздумывая согласиться.
К счастью, УЗИ показало, что кровотечение вызвано ретрохориальной гематомой и есть все шансы, что она рассосется… в отличие от порока сердца. Об этом доктор тоже, конечно же, не забыл напомнить.
Но он меня понял. Он поверил. Несмотря на то, что мои крики больше походили на истерику сумасшедшей, он согласился мне подыграть. Согласился рискнуть своей карьерой.
Не думаю, что причина была лишь в кольце. Оно безумно дорогое, но оплатить ему безбедную старость явно не в состоянии. Поэтому мне хочется верить, что решающую роль сыграла его человечность. Он дал нам шанс. Мне и моему малышу.
И я им воспользуюсь. Уеду из этого города, чтобы муж никогда не узнал. Чтобы никогда не понял, что его обманули.
На этот раз я не теряла сознание, но доктор убедил меня, что моему организму нужен отдых. Я не запомнила название лекарства, которое мне вкололи, но практически сразу погрузилась в тяжелый сон без сновидений. И вот сейчас я болезненными рывками выныриваю из него. Жадно хватаю воздух, с третьей попытки разлепляю веки и, наконец, понимаю, что за тяжесть я чувствовала на своей руке.