Развод. Предатели - стр. 20

— Боялся, что не приду?

Он ничего не ответил. Только бросил быстрый взгляд на секретаря, потом шире распахнул дверь и посторонился, пропуская меня внутрь.

На кожаном диване в углу кабинета сидел усатый мужчина весьма представительного вида. Как выяснилось минуту спустя – нотариус.

Подписание бумаг много времени не заняло. Николай не обманул – открыл на мое имя счет с указанной суммой, предоставил документы на новую квартиру, а также на нежилое помещение. Все четко. В делах он всегда был верен своему слову. Жаль, что в браке верность не сохранил.

Уходила я от него женщиной обеспеченной и совершено свободной.

Вот только, что делать с этой свободой, я понятия не имела. Всю свою жизнь ставила во главу стола семью, а теперь внезапно образовалась пустота, которую я не знала, чем заполнить.

В сумке валялась папка с документами, в кармане – ключи от нового жилья, а что дальше – не понятно.

Ехать в пустой незнакомый дом не хотелось, поэтому я позвонила Любе:

— Давай ко мне! — сходу заявила она, — Жду!

— Спасибо.

Пока я топталась под козырьком, прячась от вновь зарядившего дождя, и ждала такси, возле входа притормозила служебная машина Ланского.

Водитель несмотря на непогоду выскочил из салона и распахнул заднюю дверь.

И первое что я увидела, это длинную стройную ногу на шикарной шпильке…

18. Глава 4.2

А потом и ее обладательницу.

Та самая Вероника.

С грацией пантеры она поднялась по ступеням, прошла мимо меня, даже не повернув головы и скрылась за разъезжающимися дверями. А я так и стояла, прижимая руку к груди, и чувствовала себя самой никчемной. Неподходящей. Как старая пара кроссовок, которую отвезли на дачу, а на ее место купили шикарные туфли.

А она красивая…

Признавать это неприятно, но отрицать бессмысленно.

Красивая. Молодая. Яркая.

И я, бледная после болезни, со старой дерматиновой сумкой, которую мне люба в больницу дала.

День и ночь.

Хотя нет, не так. Это она и солнечная, как полдень в Сицилии, и загадочная, как персидская ночь. А я – закат. Причем совсем не такой как на картинах великих художников, а блеклый и унылый.

Контраст между нами удручающе разителен, и наотмашь бьет в глаза. Я бы хотела от него спрятаться, но не выходит. У меня в душе больше нет укромных уголков, в которых можно укрыться от ненастья.

Осталось только одно – уйти и постараться не думать о том, что она шла к моему мужу, и что ее-то он встретит с улыбкой и радостью.

Боже, он ведь уже не мой муж. Когда я отвыкну его так называть?

Его служебная машина перекрыла подъезд к крыльцу, и такси, было вынуждено остановиться позади нее. Натянув капюшон на макушку, я торопливо спустилась по ступеням, намереваясь проскочить незамеченной, но водитель Николая все-таки обратил на меня внимание:

— Вера Андреевна, здравствуйте.

— Здравствуй, Сереж, — я сковано улыбнулась, — как твои дела?

— Да, я вот работаю, — смущенно сказал он, прекрасно понимая, что я видела, кого он сейчас привез.

— Конечно, работа есть работа.

Сергей замялся, а потом внезапно выпалил:

— А вам далеко? Давайте я вас отвезу. Николаю Павловичу пока машина не нужна.

— Спасибо, Сереж, не надо. У меня такси.

Не хотелось подставлять парня. За самовольный извоз устаревших жен Коля его точно по голове не погладит и премию не выпишет. Незачем человеку портить жизнь мимолетной слабостью.