Развод. Право на жизнь - стр. 27

– Спать ложитесь! Завтра решать будем, – на чердак поднимается Ляля с кувшином и ведром. Ставит их у окна. – Это если захотите пить или в туалет. Я вас на замок закрою. – Ляля выхватывает ключи у Шандора, пронзает его пылающим негодованием взглядом. – А то мало ли кто ещё ночью пожалует.

Цыгане уходят, и я вздыхаю с облегчением, когда слышу скрежет ключа в замке.

– Спасибо тебе, – сажусь на ящик с надписью «юбки». Смотрю на Костю другими глазами. Он совсем взрослый, если сравнивать его с ровесниками. Сильный, обаятельный и такой уже родной.

– Да ладно тебе. Давай, правда, ложиться. В ночи точно бежать смысла нет, а завтра силы могут понадобиться. Верёвку я на всякий случай припрятал. Налаженный путь у нас готов, – Костя раскатывает матрасы, кидает одеяла, взбивает тюфяки. Поднимается, снимает футболку.

Завороженно наблюдаю за его размеренными движениями. В неполные шестнадцать лет у Кости подтянутое тело, прорисованные мышцы, твёрдый пресс, мощная грудь и широкие плечи. А руки… Всё время хочется нежиться в их объятиях.

– Ты чего, Лан? – В усталом взгляде Кости застыла печаль, но на губах играет улыбка.

Шагаю навстречу Косте. Он встаёт на колени. Опускаюсь рядом, кладу руки ему на плечи. Трёмся носами. Обмениваемся короткими поцелуями. Я самым бессовестным образом касаюсь его тела. Мне нравится ощущать его тепло кончиками пальцев.

– Птица, я не железный, – грозится Костя и запрокидывает голову, когда я спускаюсь ниже пупка.

– Прости. Мне нравится тебя касаться. Хочешь, сделаю тебе массаж?

– А ты умеешь? – Костя откидывает одеяло и вытягивается на матрасе.

– Нет. Но я очень постараюсь. – Усаживаюсь верхом на приятеля. Никогда не делала массаж, но делали мне.

Хриплый Костин стон подтверждает, что я нажимаю на правильные места, и запускает гормональный шторм в моих венах. Мне нравится, что Костя сдерживает мои порывы стать взрослой во всех смыслах. Поэтому, помяв ему спину и подав воды, я просто вытягиваюсь рядом, прижимаясь озябшим телом к его животу. Через чердак проходит кирпичная печная труба, и здесь тепло только благодаря ей и Косте. Вторую ночь я существую в новых ощущениях и запахах. Сегодня я засыпаю в Костиных объятиях, вдыхая многообразие сушёных Лялиных трав.

– Спи, птица моя, – шепчет Костя, укрывая меня одеялом, и я млею от его заботы.

Сквозь сон слышу, как дом внизу наполняется чужими голосами. Видимо, Ляля укрыла нас не только от Шандора. Пока Романа нет, хозяйка в доме она. Вчера здесь тоже отдыхала целая компания. Даже не хочу вникать, кто все эти люди. Мне бы сбежать от Лялиного предсказания. В ушах нет-нет да и зазвенят её слова: «Тебя давно уже продали. И никуда ты не денешься. Пойдёшь и ляжешь под своего хозяина».

– Костя, спишь?

– Нет.

– Давай поклянёмся друг другу?

– Слова сотрясают воздух, птиц, – усмехается Костя. – А я сейчас думаю, как доказать тебе делами.

– Что доказать?

– Что люблю тебя, и что смогу защитить.

– Я верю тебе.

– А за это спасибо.

– Костя… Мне хорошо с тобой.

– И мне, птиц. Ты лучшее в моей бестолковой жизни.

Завтра приедет Роман. Мне так хорошо здесь с Костей. Но нас ищет полиция и, что самое страшное, Сархан. Согласятся ли цыгане и дальше нас укрывать?

Лана

Лай собаки во дворе вторгается в сон, и дом словно оживает. Стук дверей, скрип половиц, командный голос Ляли и более тонкий – её дочери. Придвигаюсь ближе к Косте, утыкаясь пятой точкой во что-то твёрдое.