Развод. После... - стр. 29

Но я чутко ощущаю шаги позади, теплые руки на моей талии, которые разворачивают меня к себе лицом как куклу.

– Помнишь, ты через год после нашей свадьбы подхватила пневмонию? Лежала в больнице, а я место себе не находил. Думал, стены пробью к чертям собачьим, если не увижу тебя?

Его взгляд хуже касаний. Я боюсь посмотреть на него и увидеть там то, что скрывается за семью печатями. То, что с таким трудом зашивала я в своем сердце.

Незабытые чувства.

– Тебя не пускали ко мне. Было нельзя.

– А я залез.

– Дурак. Ты мог заразиться.

– Но не заразился ведь.

– Тебя выгоняли из больницы всей охраной. Еще и полицию вызвали.

– Зато я классно тебя тогда трахнул. И заметь, ты сразу на поправку пошла.

– Вообще-то, я уже была почти в норме. Меня выписали на следующий день, Кречетов.

Макс убирает выбившуюся влажную прядь и заправляет ту за ухо, при этом изучая мое лицо новым взглядом.

Слезы снова близко. Достали уже. За последние дни я столько выплакала. Наверное, норму за прошедшие два года выполняла.

Как же больно все вспоминать. Тепло от воспоминаний жжется как лампа накаливания, прикрепленное к сердечной мышце наживую.

– Останься, Ляль. Ты же все равно хотела поговорить.

14. 14.

Оля.

– А раньше ты предпочитал завтракать дома, – придирчиво рассматриваю обстановку кафе, куда Макс пригласил меня.

– Здесь приятная атмосфера, и за вкусным кофе хорошо работается.

Кречетов отодвигает передо мной стул с приглашением присесть и ладонью проводит по пояснице.

Я все еще во вчерашних джинсах и кофте, они пропахли мной и Максом. Еще его домом.

– Значит, что-то в тебе все-таки изменилось?

– Привычки поменять можно, – равнодушно заключает он и отходит к кассам за заказом, так и не спросив, что буду я.

Самоуверенный. Это в нем точно не искоренить.

Стул кажется удобным, но я то и дело ерзаю. При дневном свете после нашего спонтанного секса все-таки проскальзывает неловкость. У меня.

Макс выглядит спокойным, непоколебимым. Вообще, вывести его из себя очень сложно, его внутренний контроль над собой и своими эмоциями высшего левела.

Помолвочное кольцо жжет палец. Не знаю, как буду смотреть Оскару в глаза. И что нас вообще ждет? Это пугает.

– Карамельный латте и сырники, – ставит передо мной тарелку. Себе взял американо и блинчики.

Облизываю губы и стреляю взглядом на своего бывшего мужа, с которым переспала прошлым вечером. Может, все это было ошибкой: мой приход, наш секс, совместная ночь? Или наоборот. Самое верное решение?

Телефон Макса подает признаки жизни. На экране высвечивается ее имя. Интересно, он ей вчера не перезванивал?

Сердце замирает.

Ответит? Не ответит?

Отломленный кусочек сырника остается наколот на вилку, я так и не подношу его ко рту. Солнечное сплетение скручивает спазм от мысли, что бывший муж возьмет сейчас трубку и просто поговорит.

Макс сбрасывает вызов и как в ни в чем не бывало отпивает свой кофе. Меня наизнанку вывернуло за последнюю минуту, а Кречетов беззаботно потягивает американо и нагло впивается в меня своим потемневшим взглядом.

Зубами снимаю сырник с вилки, и зло жую.

– У тебя с ней все серьезно? – вдруг спрашиваю. Если не узнаю ответ, так и буду сходить с ума.

Макс прочищает горло, промакивает рот салфеткой, педант, блин, и откидывается на стул.

– А ты как думаешь?

– Черт, Кречетов. Хватит!