Развод под Новый год - стр. 8
— Все хорошо у тебя. Надо будет через месяц еще раз УЗИ сделать, анализы сдать. Ну и мазка дождаться. Грудь тоже нормально. Ничего не прощупывается.
— Оля, поищи-ка, пожалуйста, ее карточку. Снежана Андриевская. Как обычно, не записалась, и карточку мне из регистратуры не принесли, — отправляет она медсестру из кабинета. И, когда дверь за помощницей закрывается, тут же снимает очки, смотрит на меня внимательно и с укоризной.
— В следующий раз приходи ко мне в «Женскую клинику», я там после шести, здесь тебя могут ненароком прибить за то, что ты без очереди.
— Хорошо.
— Ты мужу рассказала про выкидыш?
Молчу. Сползаю с кресла, делаю несколько шагов на носочках и, приняв наконец стабильное положение, застегиваю пуговицы на блузке. Поправляю юбку, натягивая под подолом трусики и колготки.
— Нет, — прячу глаза, знаю, что она будет ругаться, но я не могу.
У нас с Елисеем так все испортилось, что я вообще не представляю подобный разговор по душам.
— Снежана, мне не нравится обманывать зятя. И я, если честно, не понимаю, почему нельзя признаться, что потеряла ребенка. Я и так в ту ночь, когда ты попала в больницу, прикрыла тебя. Непонятно зачем соврала, будто ты ночевала у меня. Меня мучает совесть. Муж должен знать, что ты была беременна.
— Я не могу ему признаться, — бормочу шепотом, продолжая застегивать пуговицы, — не могу, понимаешь? Ты сильная, мудрая и волевая. А мне кажется, будто это я виновата. У нас за все время брака ни разу ничего не получилось. И тут на тебе…
Горестно вздохнув, сестра натягивает очки, возвращаясь к своим записям.
— У вас, у творческих, извини, все через заднепроходное отверстие происходит, — осуждает, продолжает работать, затем, словно одумавшись, бросает бумаги. Она меня очень любит, просто мы разные. — Сестренка, никто не виноват в твоем выкидыше. Да, потерять ребенка это ужасно, но я тысячу раз говорила, что, судя по результатам УЗИ и анализам, у тебя, Снежана, была внематочная, а это значит, что в какой-то степени твой организм тебя спас, ребенка в любом случае не было бы. И из всех вариантов развития событий самопроизвольный аборт самый безопасный для дальнейшего деторождения.
Как бы там ни было, я не смогла родить для мужа. Внутри свербит и гложет.
— Я восхищаюсь тобой, Софья, ты умеешь четко решать проблемы, объяснить все как надо. А я все в себе держу, чего-то боюсь. Что-то надумываю, все пытаюсь переосмыслить. Внутри все это перевариваю.
В последнее время аппетита совсем нет и настроения. Все как-то навалилось. Только и думаю о муже.
— Это потому, что я в мать пошла — участкового врача в поликлинике. А ты в отца-художника. Гения и по совместительству гулящего алкоголика.
— Ну его работы до сих пор продаются. Согласись, он был хорош. — Поворачиваю юбку, так чтобы застегнуть замок.
— Очень хорош, особенно когда мы с тобой то и дело застукивали его с разными не совсем одетыми женщинами в его мастерской, а мама рыдала от очередной измены. Удивительно, как мы еще выросли нормальными.
Прикусываю губу и, закончив с юбкой, сажусь на кушетку. Кладу руки на колени, нервно сгибаю и разгибаю пальцы.
— А ты всегда такой была. Нежной, что ли, ранимой, восприимчивой. Но с другой стороны, Андриевский тебя такую и полюбил. Сам выбрал. И ты очень красивая, как мама.