Развод по расчету. Уходи к ней - стр. 8
Решаю вырубить все эмоции и включить только хладнокровие. Избавиться от подозрений мне вряд ли удастся, однако убивать себя, думать о каких-то стервах не вариант. Мне прежде всего нужно позаботиться о своей нервной системе, которая готова сдать.
– Как он? – голос Димы доносится сквозь шум в ушах.
Я не могу отвести взгляда от девушки. Она с Валентиной Павловной обсуждает меня. Без сомнений. У обеих лицо такое… Кривятся, будто увидели очень неприятного человека. В принципе, для них я такая и есть. Неприятный и противный объект.
– Пришел в себя, – заглядываю в глаза мужа, чувствуя очередное покалывание в области груди. – Можешь зайти к нему. Возможно, ему есть тебе что сказать.
– А мне кажется, все, что нужно, он тебе уже доложил, – бьет грубостью.
– Однозначно так и есть. Однако он сказал мне то, что должна была знать я. Но не то, что должен знать ты. Хочешь – заходи, не хочешь… Так уйди молча. На мозги мне не капай. Я родителям позвоню, предупрежу. Они точно приедут. Уверена.
Беркутов молча кивает. Скользнув по мне отстраненным и в то же время оценивающим взглядом, он заходит в палату. Я же набираю номер мамы.
Уже ночь. Мне бы дождаться утра и сообщить им завтра. Да только они будут ругаться. Мол, почему не сказала раньше.
Поэтому, чтобы не злить родителей, надо вовремя поговорить и объяснить, что произошло с Сергеем Владиславовичем.
– Милена? Что случилось, родная? – доносится взволнованный голос мамы, едва она принимает звонок. – Доченька?!
– Мам, со мной все хорошо. Не переживай, – вздыхаю, всматриваясь в дверь палаты. – Папа Димы в больнице, мамуль. У него с сердцем проблемы. Мы сейчас тут. Вы это… Сегодня уже поздно. И все равно к нему никого не пускают. Если хотите, приезжайте утром.
– Да ты что! – удивляется мама.
– Мира, что происходит? – наконец раздается голос отца. – Ты побледнела, Мирослава. Дай сюда трубку. Милен?
– Пап, да не волнуйтесь вы там. Со всеми все в порядке. Просто Сергей Владиславович в больницу попал. Я маме говорю, чтобы утром приезжали. Сейчас не стоит.
В трубке повисает тишина. Но длится она несколько секунд.
– Мы выезжаем.
Ага, я так и знала. Родители такие у меня. Никогда не бросят своих в беде, прибегут при первой же возможности. Мои слова о том, что лучше оставить все на завтра, папа не учитывает. Потому что он думает не только о Сергее Владиславовиче, но и обо мне. Знает ведь, что я коридорах больницы места себе не нахожу.
Спрятав телефон в карман, я поворачиваю голову в сторону свекрови и ее молоденькой подружки. Они что-то бурно обсуждают и будто вовсе забыли обо мне. Свекровь что, злится? Интересно, что ее так выводит из себя?
Я иду в противоположную сторону, пытаюсь найти, где тут туалет. Нужно бы умыться, привести себя в порядок. Смыть с себя косметику и хотя бы частичку той усталости, от которой клонит в сон. Мне дико хочется полежать и не думать о хаосе, что творится в моей жизни.
Умывшись, захожу в кабинку и запираю за собой дверь. Здесь пахнет неприятно, но все же предпочитаю остаться здесь подольше, чем видеть тех двоих, которые явно что-то планируют.
– Лиза, очнись! – вдруг слышу женский голос. Это голос свекрови! – Веди себя уверенно. Ты почему трясешься, когда Дима на тебя наезжает? Нужно делать наоборот! Давить на него, понимаешь? Потому что в вашей ситуации он не прав. Бросил тебя… – она явно не договаривает.