Развод. По-любому будешь моей - стр. 6
Невозмутимо хмыкнув, Дмитрий Александрович убирает руку в карман.
— Боюсь, это не вам решать. Брак можно расторгнуть в одностороннем порядке.
Глаза Багирова наливаются кровью, желваки на скулах приходят в движение, а руки с хрустом сжимаются в кулаки.
— Повторяю, не будет расторжения брака.
На лице адвоката появляется снисходительная улыбка, что, собственно, и становятся последней каплей терпения Марата. Он со звериным рыком хватает мужчину за шкирку и волочет к выходу.
— Марат! — испуганно кричу, бросаясь вдогонку за этим психопатом. — Ты спятил?!
Не то чтобы этот отморозок реагирует на мои визги.
— Я сказал, развода не будет! — жестко припечатывает, вышвыривая чуть ли не пинком под зад Дмитрия Александровича.
Тот разворачивается и, яростно сверкая глазами, хочет уже что-то сказать, но Багиров, подав знак своим сторожевым шавкам, просто захлопывает дверь.
Да он пропил вчера остатки своих мозгов, что ли?
— Ты что творишь?
Марат медленно поворачивается. Угрожающе на меня надвигается, и впервые рядом с ним я чувствую опасность. Не безразличие или презрение, а именно опасность.
— Марат…
— Зачем ты доводишь меня, Кира? — не говорит, а натурально рычит.
Я делаю шаг назад, а сама кошусь по сторонам в поисках того, что можно использовать в качестве защиты.
Багиров делает еще шаг, но внезапно останавливается. С шумом втягивает в себя воздух, а потом выдыхает. От него исходят волны гнева, но я заставляю себя вскинуть подбородок, собрать волю в кулак и проскрежетать:
— Ты дикарь и диктатор. С тобой невозможно жить, Багиров.
— Тебе понадобился год, чтобы это понять? — со злой усмешкой парирует.
Боже правый, я точно была не в себе, когда сказала «да» этому чудовищу.
— И, тем не менее, ты прожила этот год со мной. Что тебе не хватает? Разве ты плохо живешь? Разве ты не получила, что хотела? — он обводит рукой пространство, как бы демонстрируя всю окружающую нас роскошь.
Проблема в том, что за год жизни в этих хоромах, я так и не почувствовала себя дома. Возможно, потому что всякий раз когда хотела создать уют и приносила побрякушки вроде гирлянд и декоративных подушек, Багиров смотрел на них как на кучу дерьма у себя под носом. Нет, он не сказал ни слова. Достаточно было его скривившейся физиономии.
Вся посуда белая, ни тебе какой-нибудь чашки с фотографией или новогодним рисунком, выбивающихся из общей картинки декора. Все всегда стоит на местах. Даже ключи, которые я постоянно (иногда специально) оставляю на столе в зале или на кухне, всегда оказываются по итогу в ключнице. Чертов педант!
— Я не этого хотела!
— Но это все, что тебе предложили.
Обидные слова попадают точно в цель, но я не позволяю им осесть тяжелым камнем на сердце. Багиров прав, чего таить. Другого мне ничего не предложили. Да и выбор, откровенно говоря, был незавидный.
— Ты — свинья! — в сердцах выплевываю.
Муж хищно прищуривается.
Раньше я не позволяла себе подобных высказываний. Поверьте на слово, у меня терпение святого, учитывая, что я год прожила с Маратом и ни разу до вчерашнего дня не пикнула. Однако у всего есть предел.
— А ты что, мальчика-зайчика себе хотела? — едко протягивает. — Ты знала за кого замуж выходишь, Кира, — жестким тоном обрубает, отчего я дергаюсь, точно от пощечины. — Знала, какой я. Знала, что это навсегда. Так какого хрена ты теперь очнулась? Прозрела или что?