Развод - стр. 45
- Сонн. – Сухие, теплые руки скользили по телу. – Будь в постели. Эмоции схлынут, и ты изменишь свое решение. Поправь здоровье и только потом думай о том, чтобы куда-то бежать, хорошо? Я принесу тебе чай. – Он тяжело, сдавленно, фальшиво улыбнулся. Поднялся и, взяв сумку жены, медленно вышел из комнаты.
Холод ручки двери обжигал горячую ладонь. Неадекватный взгляд скользил по полу, на лбу выступала заметная испарина. Что он только что услышал? Что она... сказала? Ему не послышалось? Не приснилось?
Однако, секунды шли, а пробуждение никак не наступало. Хотелось сжать кулаки, ударить что-нибудь с такой силой, чтобы хрустело. Чтобы крошилось в пыль, но руки, словно плети висели вдоль туловища, и только сами собой вздрагивали пальцы от нервного тика. Что значит «хочу уйти»? А как же корзинки с фруктами, над которыми Сонн столько пыхтела? Как же… её взгляды, внимание, просьбы?
Ему казалось, это было неизменно. Что бы не случилось, сколько бы времени не прошло, жена – то, что априори должно быть рядом. Ему казалось, он знал её как облупленную, знал с ног до головы. И как быть теперь? Хотелось вышвырнуть от злобы и обиды, а еще хотелось привязать к кровати и сказать: «даже не думай».
Второго, к своему ужасу, ему хотелось намного больше, чем первого.
Олень. Куколд. Муж, которому изменили. Неудачник. Не помешало бы закричать «шлюха», схватить её за голову, вмять в подушку, расстегнуть штаны. Состричь ножом копну великолепных волос, потрясти ею в воздухе, и швырнуть на пол.
«Я тебя не люблю. Мне с тобой плохо»
Только что это даст?
Может, на мгновение ему стало бы легче. Стоит это мгновение того, чтобы делать это? «Я все еще твой муж» - повторял Бауэр, оглядываясь на дверь. «Я твой муж, и ты будешь мне давать».
Ступени мелькали под ногами. Казалось, Арн уже сто лет не заваривал чай. Кофе бодрил намного лучше, ему нравился его цвет, запах, вкус. Где-то лежали голубые чайные цветочки, ароматные, маленькие. Если заварить их, чай будет голубым, когда-то давно Сонн была от этого в восторге. А ему было все равно, как и всегда, он просто закатил глаза, затем с усмешкой их прикрыл. Сказал, мол, разве можно оценивать чай по цвету, а не по вкусу?
И что, в тот момент с ним было плохо? А что такого он, собственно, сказал?
В глубине души Бауэр чувствовал, что да. Что ей это не понравилось. Что было неприятно, некомфортно, а в какой-то момент она уходила, вытирая слезы рукавом. Тогда зачем продолжал? Чтобы в очередной раз утвердить свое положение здесь, а её поставить в роль нуждающейся?
Арн встряхнулся. Она итак нуждающаяся. Живет на его деньги, в его доме, ест его еду. Встряхнулся, правда, чай все равно готовил. Внимательно отмерял взглядом пропорции кипятка в стеклянном заварочном чайнике, который казался прозрачным после залива воды. Цветки плавали, оставляя за собой синий шлейф, окрашивали эту воду в нежно-голубой цвет. Кухня наполнялась приятным ароматом, пока за окном все еще мерцали вспышки молний, в полумраке освещая лицо мужчины.
Раздался мягкий, уютный звук разливающегося по чашкам кипятка, от его поверхности чуть-чуть поднимался пар. Бауэр поставил на поднос две белые керамические чашки, чайник, и быстро пошел с ними наверх. Не решит же она вылезти в окно, пока его нет?