Развод. Нас больше нет - стр. 8
Беременность и роды проходили легко, но послеродовой период, дался мне намного труднее. Были моменты, что Сашка в возрасте полугода очень капризничал из-за первых зубиков. И бессонные ночи стали для меня близкой подругой. Мои накопленные сбережения, еще за время замужества, позволяли нанять няню, а иначе было бы намного сложнее, без поддержки родственников и близких. Родители приезжали в Германию несколько раз, и это для меня было ощутимой поддержкой, думая, что после развода, отец будет злиться и не разговаривать со мной. А контракт, заключенный с Востровым старшим, был аннулирован по желанию моего отца. Как объяснил он мне, что не позволит так обходиться с его дочерью. Я была обескуражена словами отца, не рассчитывая на его поддержку. Обе стороны, тогда понесли масштабные потери, и в дополнение — разрыв любых партнерских отношений по бизнесу.
И вот, после непростого периода годового декретного отпуска, я вышла обратно в галерею, где и начала стремительно меняться моя жизнь под руководством начальницы фрау Рихтер.
Первая моя выставка прошла в нашей галереи, и результат был неплох для малоизвестной художницы. Тогда продалось несколько картин, за неплохой гонорар. Это подействовало пусковым механизмом, на создание шедевров. И мое вдохновение меня понесло, а Хельгу преобразовать меня в роковую женщину. И что интересно, ей это удалось. Без какого-либо пафоса или хвастовства, она учила меня всему: стилю в одежде, выбора косметики, причесок и даже покорению мужских сердец.
— Спасибо, Хельга, — обнимаемся с ней, одаривая друг друга воздушными поцелуями.
— Ты готова? — смотрит проникновенно, оценивая мое состояние.
— Да. Ведь непросто туда еду, а с выставкой своих картин. Тем более, я давно не была на родине.
— Я рада за тебя, правда. Хоть и трудно отпускать мою жемчужину галереи, — она грустно улыбается.
— Ты так говоришь, будто уезжаю насовсем.
— Детка, жизнь сложная штука. Не знаешь, где окажешься завтра. И вообще, ты такая красавица, и тебя точно не отпустят русские мужчины.
Нервно улыбаюсь на ее шутку. Я совсем с ней не согласна. В Мюнхене меня с сыном будет ждать Сергей, и который совсем недавно предложил более серьезные отношения, чем сейчас. Переехать к нему, в городскую квартиру. Я пообещала подумать, пока буду с визитом в России пару месяцев. За это время нужно провести выставки и побыть у родителей в гостях на летних каникулах.
— Я вернусь, — твердо произношу начальнице. — Меня ждет Сергей.
— Сержи, Сержи. Да, он серьезный и видный мужчина. Такого грех упустить. Ладно, Женя, я желаю тебе удачи и покори русские галереи, чтобы так же взорвала их залы и не было отбоя от поклонников, — играет тонкими бровями, лукаво улыбаясь.
— Мне этого не нужно, мой поклонник будет не рад конкуренции.
Мы дружно смеемся над Сергеем, представляя, как он будет отбивать этих самых поклонников.
— Сегодня опять спрашивали про ту картину, — она кивает за мое плечо, где висит самое дорогое для меня произведение. — И почему ты не хочешь ее продать? — задумчиво и непонимающе пожимает плеча, полагая, что эта картина не имеет для меня ценности, но она имеет... к сожалению.
— Потому что она дорога мне, как память о прошлом, — с грустью отвечаю, повернувшись назад, рассматриваю свое творение, где изображены серые глаза. Картине дала название - “Арктический холод”, ведь этот взгляд источал холодностью по отношению к другому человеку. А точнее ко мне.