Развод. Мы больше не твои - стр. 26

– Какие, к черту, грехи? Ты совсем?! Не та жидкость в голову ударила? Какие у меня могут быть грехи?! – и я опять на эмоциях. – То, что детям покупала заводское пюре, а не делала сама? Или, может, что не смогла их долго кормить своим молоком из–за гормонального сбоя после операции? А, наверное, в том, что гуляла с ними не всегда по два раза по два часа в день!

– Нет! – рявкает Глеб. – Тем, как ты их сделала!

Неожиданно. Такого аргумента я не ожидала от слова совсем.

– Прости, а как я их сделала? Воспользовалась современными достижениями науки? Действительно, это подвиг, особенно если рядом люди, до сих пор считающие искусственное оплодотворение чем–то неправильным, – намекаю на первую реакцию Анны Николаевны. – С такой шикарной поддержкой от самых близких, удивительно, что все удачно получилось.

– Особенно если биологический материал в итоге взят, не у законного супруга, да?

20. 20

На несколько секунд в трубке повисает тишина. Пытаюсь осознать смысл того, что я только что услышала. Этот бред не может быть правдой, никто не может принимать подобное всерьез.

– Прости, что? – ошарашенная наконец произношу. – Ты совсем дурак, да? Это схоже с бредом о том, что дети, зачатые путем искусственного оплодотворения, ненормальные.

– Сама ты, – раздраженно отвечает Глеб. – Я тебе не досужие мифы пересказываю, а реальный факт.

– И в чем смысл этого факта? К чему мне просить чей–то чужой материал, если даже представить, что он у них всегда под рукой! – я все пытаюсь достучаться до разума мужа.

– Естественно, он у них под рукой, это ведь специализированная клиника! – он не принимает мой аргумент. – Ты разве не знала? И кто же у нас с проблемами в умственных способностях теперь?

– Отвратительно язвишь, раньше ты это делал более тонко, – отвечаю, а сама пытаюсь прикинуть в уме, реально ли предположение Глеба. – Тебе об этом Анна Николаевна сказала, да? На это она открыла глаза? Интересно, а ей откуда подобное узнать, свечку она вроде не держала, вместе с нами в процедурах не участвовала. И ничего, что в день оплодотворения ты был там со мной? Над нами обоими проводились медицинские манипуляции! Или уже не помнишь? Давно это было, да? Забыл, поди, как вообще супруга выглядит.

– Я–то был, – спокойно отзывается Глеб, – но не я работал с добытым ими материалом.

– А кто, Анна Николаевна? Раз ей известны такие подробности! – все пытаюсь воззвать к логике, но, боюсь, это бесполезно.

– Не ерничай, моя мать думает о благе семьи, – холодно реагирует муж.

– О благе какой именно семьи? И как раз в тот момент, когда у тебя появилась новая пассия, ага, – машинально киваю, – в целом, все логично, да. Понимаю, как именно она печется о семье.

– Не появилось у меня никакой пассии, – Глеб снова заводит прежнюю шарманку, – а вот то, что ты пытаешься продвинуть свои обвинения с какими–то там якобы имеющимися на руках фотографиями, говорит о том, что ты знала, что двойняшки не мои.

– Или о том, что все придумала не я, а твоя мать. Вот только для чего, интересно, – задумчиво тяну. – Или ты решил выставить меня ненормальной, отрицая факт измены, чтобы оставить себе больше при разводе.

– Тебя только раздел имущества беспокоит? Больше ничего? – Глеб изображает оскорбленную невинность. – Развал семьи, нет? Два года лжи?!