Развод. Месть. Счастье - стр. 12
В моем салоне появился плечистый охранник с искусно скрытым под полой дорогого пиджака пистолетом, еще один - дежурил возле Сашиного садика. И, несмотря на то, что это навевало воспоминания о прошлом, в котором я впервые столкнулась с необходимостью в охране, вместо тревоги навевало спокойствие. Все потому, что причина была в заботе обо мне, а не в последствиях неуемных аппетитов и понтов, как это было с Никитой, которые в итоги привели его в тюрьму и едва не привели туда же Сережу, хоть тот и не был в курсе дел, проворачиваемых в компании.
Закончив с дочкиной прической, я помогла ей надеть платье. Оно было изумрудного цвета, красивое, но очень удобное для игры. Я не любила наряжать дочку в какие-то кукольные наряды, в которых ребенку банально будет некомфортно жить. Вот вырастет, тогда и придет время…
Мысли об этом поднимали внутри тревожную волну. Я бы все отдала, чтоб моя девочка видела в жизни только хорошее. Чтоб была всегда счастлива. Ради нее я, фактически, и согласилась на предложение Сережи. Чтоб у малышки был папа и безопасная, обеспеченная жизнь, которую я на тот момент по собственной глупости не смогла бы обеспечить.
Зайдя в гардеробную, сняла с одной из вешалок собственное платье. Оно было лилового цвета с длинным рукавом и с широким вырезом, открывающим ключицы, по колено длиной и с расклешенной юбкой. Фигуру подчеркивает, но при этом удобно. К нему надела цепочку с бриллиантом в форме сердца и вдела в уши изящные бриллиантовые протяжки. Этот комплект мне Сережа на прошлый День рождения подарил. Он в принципе часто дарил дорогие украшения, у меня под них большой секретер в гардеробной отведен.
Колготки, туфли на каблуках.
- Какая ты красивая, - сказал Сережа, заходя в гардеробную.
Подошел со спины, осторожно обнял, чтоб не помять платье. А мне не вовремя вспомнились руки другого мужчины. Которые сминали и разрывали на мне одежду, растрепывали прическу, путали волосы… Заставляли гореть от каждого прикосновения, даже самого невинного. Гореть и просить еще.
Я, наверное, самая настоящая неблагодарная, бессовестная дура, раз не смогла забыть того, кто недостоин чтоб я помнила. Раз не смогла полюбить и захотеть того, кто все для меня делал. Все давал, что я хотела и даже больше.
Сережа тем временем проложил дорожку из поцелуев по изгибу шеи к подбородку и губам. Накрыл их страстным поцелуем на несколько секунд, а я…
А я вспомнила, как Шмидт ругался за помаду на них и за макияж в общем. Ему было так невкусно. Он любил меня “голой” во всех смыслах…
Любил… Ага, конечно. И поэтому изменил.
- Извини, Вера, не сдержался, - чуть задохнувшись, выпалил Сережа. - Ты какая-то нереальная. Богиня. Я безумно тебя хочу…
А я…. А я….
- Ну, можем чуточку задержаться, - очень стараясь игриво улыбнуться, сказала я.
- Не можем, к сожалению. Барицкий любит, чтоб все пораньше приезжали и ждали его. Дурацкие понты, знаю. Но я очень сильно ему обязан.
- Да я пошутила, Сереж. И, кстати, уже готова, как и Саша. Можем ехать.
- Ты такая умница что никогда не опаздываешь и не затягиваешь, - он поцеловал меня в щеку.
- Маме моей спасибо скажи. Она пунктуальность воспитала.
Мы сели в Сережин “Мерс” и покатили на праздник. Муж сидел на переднем рядом с водителем, который всегда нанимался для таких мероприятий, ведь на них предполагался алкоголь. А так Сережа всегда водил сам. Часто говорил, как сильно наслаждается возможностью водить настолько дорогую тачку, ощущая, что добился возможности купить ее и все остальное сам.