Развод. Игра без правил - стр. 7
Всю беременность носил на руках, ухаживал и берег так, словно я хрупкая статуэтка, самое ценное сокровище в мире. Легко сам срывался посреди ночи, если мне хотелось какой-нибудь малосовместимой пищи, вроде сочника с творогом и селедки.
Это не изменилось и после беременности. Мы все так же проводим время вместе, часто разговариваем, обсуждаем будущее, смотрим фильмы вечерами, гуляем, ездим отдыхать. В общем, делаем все то, что делает обычная семейная пара.
И дочь для него — любимая принцесса. Он постоянно балует ее, покупает любую игрушку, стоит дочери ткнуть в нее пальцем. Лишь смеется, когда я жалуюсь, что их уже некуда складывать: «Ничего не могу с собой поделать. Лика вырастет той еще сердцеедкой. Вон, как мастерски вьет из меня веревки!»
Как, ну как в Германе могут сочетаться любящий муж и отец и беспринципный изменщик?
Боль и отчаяние снова накатывают волной, смешиваются со злостью, и этот коктейль бежит по венам, раздирая душу на части. Я отворачиваюсь, чтобы муж не увидел моих эмоций — наверняка у меня сейчас все написано на лице.
Под конец мучительно долгого вечера я уже вся как на иголках. Когда ужин наконец-то заканчивается, а за гостями закрывается дверь, я немного выдыхаю. Только сейчас понимаю, что все это время была натянута, как струна.
Впрочем, выдыхаю ненадолго.
Я поворачиваюсь к мужу спиной и бросаю через плечо:
— Пойду убирать со стола.
Только делаю шаг вперед, как Герман оглушительно рычит:
— Стоять!
Хватает меня за руку, резко разворачивает к себе и сканирует бешеным взглядом. У него аж ноздри раздуваются от злости.
Я подозревала, что мои кулинарные способности произведут на мужа ошеломительный эффект, но его реакция превзошла мои самые смелые ожидания.
— Ты что творишь? — гремит он обвинительно, нависает надо мной грозовой тучей. — Я ведь говорил, как важно, чтобы встреча прошла нормально. Говорил?!
— Что не так? Гостям все понравилось, они остались довольны. Договор тоже, считай, у тебя в кармане. Что тебе не нравится?
— Что не нравится? Тебя спасло только то, что ты испортила только мою еду! Иначе… Как тебе вообще пришла в голову такая дичь, Маша? Или скажешь, ты это не нарочно?
— Не скажу, — прищуриваюсь, скрещивая руки на груди. Кидаю с притворной обидой: — И вообще, я старалась, а ты все оставил в тарелке.
Подмечаю, как у Германа начинает дергаться левый уголок губ.
— Да это ведь невозможно проглотить!
— Вот именно, Гера! Ты и сотой части не съел, зато от меня требуешь молча проглотить все твои измены!
— Это другое, — тут же хмыкает муж.
— Ну разумеется, — подмечаю саркастично. Другого ответа я и не ждала.
Ему можно, а мне нет. Мужская измена ничего не значит, а женская меняет все. И так далее и тому подобное.
— Все, хватит с меня. Смотрю, по-хорошему ты не понимаешь. Пойдем, — цапает меня за руку он и тащит по коридору к лестнице, а затем наверх.
— Мне больно! — морщусь я.
Герман мгновенно ослабляет хватку, но не отпускает, и вырваться все равно не получается. Когда мы доходим до нашей спальни, он подталкивает меня внутрь и тут же закрывает за мной дверь.
Слышу, как в этот момент в замке проворачивается ключ.
Он что, меня закрыл?!
Дергаю ручку, и точно. Где вообще взял ключ? Вспоминаю, как Гера выходил в уборную. Наверняка задумал это еще тогда… Вот скотина!