Развод. Горькая правда - стр. 23

- Ну да, ничо такой. Жаль, что инвалидом останется.

- Да ладно тебе, у них там все шевелится, это я точно знаю. Вон в десятой палате старичок парализованный лежит, как начинаешь обмывать, так у него там...

- Заткнитесь уже, - хриплю я полузадушенный. Голова зажата подмышкой, и я чувствую себя великовозрастным младенцем.

- Ишь ты, ещё и болтает.

Шея освобождается из захвата и меня укладывают на спину.

Надо мной теперь два лица. Одно принадлежит той самой, пергидрольной – недовольное, с поджатыми губами. Второе – полное и улыбчивое.

Вот такую картину я теперь буду видеть изо дня в день. Лица будут меняться, но я буду лежать, смотреть на них и слушать их разговоры. Они даже не стесняются меня обсуждать, да и не чувствую я себя человеком.

Я теперь для всех безэмоциональный кусок мяса – без души, без сердца и почти без тела. И они правы. Мне жопа!

- Мария, Светлана, оставьте нас с пациентом. - В реанимацию входит доктор, тот самый, что вытащил меня зачем-то с того света, Илья Сергеевич.

Медсестры подхватывают бинты с тампонами, и гуськом торопливо выходят.

- Как чувствуете себя?

- А ты как думаешь? – отворачиваюсь к стене.

- Не надо хамить, Глеб. Шансы есть всегда, а в вашем случае они очень неплохи.

- Почему я не сдох?

- Значит, не надо было... Представь, если бы ты сдох при таких скользких обстоятельствах, что было бы с ней? – он переходит на «ты» и это звучит так доверительно, что я поворачиваюсь к нему. Илья Сергеевич смотрит на меня и не моргает. – Глеб, может быть ты выжил, чтобы заслужить прощение?

Я некоторое время молчу, собираюсь с мыслями. Да, если бы я погиб, было бы хуже. Уже никто и никогда не рассказал бы ей правды о том, что случилось вчера, а ещё много лет назад... И даже мой ребенок проклинал бы память обо мне.

- Она беременна, - хриплю я.

- Тем более. Есть смысл жить и бороться.

– А я... Я - просто трусливое говно. Потому что не рассказал все раньше. А сейчас может быть уже поздно.

- Ты не узнаешь, если не попробуешь. А вот с эпитетом про трусливое говно согласен. Мужчина никогда не бросил бы такую женщину в одиночку разгребать всю ту кашу, которую он заварил.

14. 14. "Берегите себя!"

- Благодарю, быстро вы... – врач держит объёмный пакет с лекарствами. – На сегодня хватит.

- Как на сегодня? – Икаю от удивления. - Я думала...

- Я предупреждал, что лечение дорогостоящее, - Илья Сергеевич мнётся. – Виктория, я понимаю, что вам сейчас непросто. Если возникают сложности с финансами, вы дайте знать.

- Нет, что вы. Никаких сложностей, – говорю, прикидывая в голове, на сколько таких лекарственных доставок хватит денег Нины. – У Глеба обеспеченная семья. И бизнес... Простите, я побежала. Мне ещё нужно к ним офис съездить.

- Пожалуйста, берегите себя, – эту фразу Илья Сергеевич говорит уже в мою спину.

***

- Виктория, ну как же так! Ведь несчастье-то какое... - секретарша Людочка, размазывая слезы, несётся ко мне через холл. – Уже ждут вас.

Я смотрю, как колышется её объёмная грудь в декольте, и за горло хватает ревность. Может Глеб и с Людочкой развлекался? Может у неё тоже есть от него ребенок или несколько? Как оказалось, я вообще ничего не знаю о своём муже.

Усилием воли душу в себе приступ ревнивой паранойи – ещё не хватало всех подозревать в связях с моим мужем. Практически бывшим.