Развод. Есть только Ты - стр. 22

– Серёжа… – робко шепчет Маша, с опаской хватая меня за руку.

Остро ощущаю её тревогу. Пздц. Боится, что я маму тут раскатаю?! Как будто мне хочется об неё мараться.

– Я маму твою провожу и присоединюсь к вам. Маша, всё хорошо. Приготовь нам яичницу, – прошу как бы между прочим.

Готовить умею, но, живя один, питался лишь посредством доставки готовых блюд.

Маши кивает и забирает сына к себе на ручки.

Благодарен Богу и ей, что на этот раз не поддерживает концерт. Могла бы как в прошлый раз броситься успокаивать свою маму. Слово за слово… Да чего там говорить, для ссоры многого не надо, достаточно желания одной из сторон поругаться.

– Если ты сейчас уйдёшь и оставишь меня с ним наедине, – тычет пальцем тёща в мою сторону, – то можешь считать, матери у тебя больше нет! Навсегда предательницей будешь! Бесстыжая! Я всё для тебя…

Нескончаемые причитания переходят в гневный крик. Уже поперёк горла стоит это всё. Театралка хренова.

Маша в отчаянье смотрит то на меня, то на мать. Ей физически больно. Ощущаю её ужас кожей.

Тяжело вздохнув, прошу Машу выйти из комнаты. Предельно мягко, чтоб не было мысли, что обижу родительницу.

Никогда в мыслях не было ударить особу женского пола, хотя надо сказать, что и никто не злил меня так сильно, как мать жены. Никто и никогда. По мнению большинства друзей, я максимально спокойный и лёгкий человек. Был. Последние годы вымотали не только Машу. Я тоже себя не узнаю, но я ведь мужик. Мне некому это поставить в претензию.

Не имея желания себя накручивать, намеренно пропускаю едкие слова мимо ушей. Как только Маша с начинающим плакать Колей скрываются в дверном проеме, Наталья Леонидовна подпрыгивает на месте. Полагаю, что ей не нравится мой суровый взгляд.

Мне тоже хочется свирепствовать и разносить всё вокруг к чертям, лишь бы её тут больше никогда не было. Дать понять, чтобы она не смела лезть в мою семью! Но я держусь.

Она тут же пользуется моим секундным зависанием. Торопится побежать за дочкой. Не всё ещё высказала. Не успевает пройти мимо меня. Преграждаю путь и хватаю за запястье. Не сильно, но ощутимо. Так чтобы вырваться не смогла.

– Пусти меня, ублюдок несчастный! – вопит уже во всё горло. – Что ты себе позволяешь?!

– Провожаю Вас, мама, – тащу её за собой к выходу.

Желание спустить с лестницы непреодолимо.

– Не нужен мне такой выродок. Вот увидишь, и Маша от тебя сбежит! Псих ненормальный, – цедит сквозь зубы, всё так же пытаясь вырваться.

На её глазах блестят слёзы, но не жалко не капли. Моя ярость выходит из-под контроля, виною тому её угрозы. Хочется взять что-то потяжелее и разбить тупую, злобную голову.

Сергей

Маша мило улыбается, глядя на меня, но в её глазах я замечаю столько печали, что хоть вой.

Она старается казаться беззаботной, но тоска из-за матери рвётся наружу. Вот уже две недели они не общаются. Маша звонила несколько раз, но родительница или сбрасывала вызов, или не брала трубку.

Тётя Маши ей рассказала, что сестра пребывает в глубокой депрессии. Места себе не находит из-за безразличия дочери. Страдает. Только вот я не верю. Жена, как обычно, ведётся, переживает, как бы у матушки сердце не прихватило. Манипуляции на тему здоровья, как не трудно догадаться, у Леонидовны излюбленный способ психологического давления.