Развитие личности - стр. 6

. Дальнейшие попытки объяснения, к сожалению, остались скрытыми от родителей, ибо девочка на несколько недель уехала к бабушке. Из сообщений последней следует, что история аиста, которую негласно решили поддерживать все члены семьи, действительно обсуждалась неоднократно.

12 Вернувшись домой, Анна вновь проявила ту же смесь смущения и недоверчивости, что и после рождения брата. Родители это заметили, но причину установить не смогли. По отношению к новорожденному девочка вела себя приветливо и мило. Тем временем появилась няня, которая произвела глубочайшее впечатление на маленькую Анну – прежде всего своей униформой. Поначалу это впечатление было крайне негативным: девочка относилась к ней в высшей степени враждебно. Так, она ни за что не позволяла этой женщине раздевать себя и укладывать в постель по вечерам. Причина такого сопротивления вскоре стала ясна: однажды, стоя у колыбели малыша, Анна крикнула ей: «Это не твой братик, он мой!» Постепенно, однако, девочка примирилась с присутствием няни и сама начала играть в няню; надевая белый чепчик и фартук, она по очереди нянчила младшего брата и кукол. В отличие от прежнего настроения, нынешнее было, несомненно, элегичным и мечтательным. Нередко она часами сидела под столом, напевая длинные песенки и сочиняя рифмы. Некоторые было невозможно разобрать; другие состояли частично из фантазийных желаний на тему «няни» («Я няня Зеленого Креста»), а частично – из явно болезненных чувств, требовавших выражения.

13 Здесь мы сталкиваемся с важной новой особенностью в жизни ребенка: грезы, первые проблески поэзии, элегические настроения – все это обычно характерно для более позднего этапа жизни, а именно периода, той поры, когда юноши и девушки готовятся разорвать прежние семейные узы, дабы вступить в самостоятельную жизнь, но все еще внутренне осторожничают, ибо стремление это сдерживается щемящим чувством тоски по дому, по теплу семейного очага. В такое время они сплетают сети поэтических фантазий с целью компенсировать то, чего им недостает. Приближение психологии четырехлетнего ребенка к психологии мальчика или девочки пубертатного возраста на первый взгляд может показаться парадоксальным; однако сходство заключается не в возрасте, а в механизме. Элегические грезы свидетельствуют о том, что часть любви, которая прежде принадлежала и должна была принадлежать реальному объекту, теперь интровертируется, то есть обращается внутрь, в самого субъекта, и порождает повышенную фантазийную активность[6]. Но откуда берется эта интроверсия? Она представляет собой психологическую манифестацию, характерную для этого периода, или же проистекает из какого-либо внутреннего конфликта?

14 В этом отношении весьма содержательным выглядит следующий эпизод. Анна все чаще не слушалась мать. Однажды между ними произошел следующий диалог:

15 Реакция матери показывает, чего на самом деле добивалась девочка: очевидно, она хотела услышать, что скажет мать в ответ на угрозу уехать, узнать, какова ее установка в целом, а также выяснить, не лишилась ли девочка из-за младшего брата материнской привязанности. Однако не следует поддаваться на этот прозрачный обман. Девочка прекрасно видела и чувствовала, что, несмотря на рождение второго ребенка, она не утратила и капли материнской любви. Таким образом, завуалированный (