Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай» - стр. 30

На такое самопожертвование всегда шли только добровольцы, потому что отправить бойца в такую жопу по приказу мог только законченный болван, подонок и сволочь!.. Хотя... Иногда встречались и такие...

И, уж во всяком случае, если командир с офицерскими погонами не законченная мразь, а настоящий офицер, то он, убедившись в безопасности, или хотя бы относительной безопасности, своих солдат, всегда возвращался за тем, кто дал им такую возможность, возможность вырваться из когтистых лап Костлявой. Он возвращался, рискуя теперь уже только одной головой – своей!.. И уж, конечно же, никогда этот офицер не оставался неблагодарным командиром после того, что совершил его солдат!!!

...У Алишера дрожали руки, но он только приговаривал сам себе совсем тихо:

– Не бойся, Шпек... Ты же не боишься! Ты же из рода смелых мужчин!!! Ты просто устал немного!.. – Он снял свою винтовку с предохранителя, зная, что патрон уже давно в её патроннике, и прильнул к резиновому наглазнику оптического прицела. – Сейчас ещё двоих командиров сниму, и они больше не полезут! А ты пойдёшь себе спокойно дальше...

Помните старый фильм «Свадьба в Малиновке»? И ту сакраментальную фразу председателя колхоза: «Опять власть меняется!»...

В этот миг роли на склоне опять поменялись...

Горевшие повсеместно яркими факелами кусты сыграли с моджахедами дурную шутку! Теперь они были освещены со всех сторон словно днём, и спрятаться им уже было некуда! Как с голой жопой посреди площади!.. Теперь они превратились из охотников в дичь...

– Бах-бах!

Грянули из темноты первые выстрелы Бая, и двое «духов» самых рьяных, те, которые больше всего размахивали руками, повалились на землю...

А вместе с ними почти одновременно повалились на землю и все остальные преследователи. Они просто залегли, прямо там, где стояли. Но кое-кто из них уже через секунду стал поднимать голову и оглядываться по сторонам, словно оценивая обстановку.

Теперь Алишер уже не мог остановиться:

– Не надо смотреть! Ты никогда не станешь баем! Бах-бах!

И ещё двое навсегда уткнулись носами в сухую траву...

– Бах-бах! Бах-бах! – рявкнула в ночи «СВД» ещё четыре раза.

И...

Поднимать голову желающих больше не осталось...

– Хорошо!.. Так и надо лежать! – проговорил Бай на родном таджикском языке и поднялся сначала на колени, а потом и во весь свои небольшой рост. – Долго лежать надо! Пока я не уйду! А потом брать своих «братьев» и нести в кишлак! Они правоверные мусульмане, и хоронить их надо как правоверных, а не как собак!..

То ли услышали его слова недобитые «духи», то ли до них долетели его мысли, а может, просто страх прилетающей из темноты неотвратимой смерти для всех без исключения командиров сковал тела рядовых моджахедов, но... Они лежали на склоне среди догорающих кустов и даже не пытались пошевелиться...

А Алишер тем временем полушагом, полубегом устремился вдоль гребня по пути, которым ушла вся его группа, перезаряжая на ходу свою винтовку – все десять патронов достигли своих целей, магазин был пуст, и его нужно было заменить на снаряжённый новыми затаившимися до времени смертоносными шмелями...

... – Сом, ответь Баю! Сом, ответь Баю! – Алишер словно какую-то молитву раз за разом повторял эти слова, шепча их в микрофон своей радиостанции. – Сом, ответь Баю!