Разведка боем - стр. 41
Видно было также, в какой невыгодной позиции окажутся полки слащевского корпуса. С высокого правого берега красная артиллерия сможет их накрыть еще на дальних подступах к рубежам развертывания, сама оставаясь практически недоступной для огня полевых трехдюймовок. И, напротив, когда удастся захватить эту и остальные батареи армейской артгруппы, в безнадежном положении окажутся уже красные. Под фланговый огонь попадут части их 15-й дивизии, наведенные через Днепр мосты и полки двух переправившихся на левобережье дивизий.
«Это какая же у меня война? – думал Алексей. – Получается, что пятая. Не так уж я и врал генералам. Первая – это та, в которой участвовал лично как лейтенант Берестин. Вторая – та, на Валгалле, третья – Великая Отечественная, где я командовал Западным фронтом в теле командарма Маркова, и, наконец, четвертая, эта же самая гражданская, которую я помню памятью Маркова, тогда девятнадцатилетнего взводного в 11-й дивизии Первой конной. Или четвертая не считается? Но ведь помню я ее хорошо, как собственную молодость…» Пусть и привык он уже к парадоксам межвременных переходов, а все равно, когда начинал задумываться, вникать в тонкости, голова служить отказывалась. Как при попытках понять принцип действия компьютера. Но все равно, как бы там ни было, а он снова занимается делом, для которого, скорее всего, и создан. Зря, что ли, именно его выбрали аггры для осуществления своих планов?
С напарником ему тоже повезло. Сколько на него было навешано собак и врагами и «соратниками», а оказался он вполне нормальным человеком, даже – приятным собеседником. Издерганным, конечно, нервным сверх меры, склонным снимать стрессы вином и кокаином. Но равного ему все равно здесь не было.
Их стратегический замысел отличался простотой и даже примитивностью. Как известно, в первых числах августа двадцатого года Правобережная группа Красной армии под командованием Эйдемана форсировала Днепр и начала наступление в направлении Перекопа, имея целью отрезать врангелевским дивизиям пути отхода в Крым и разгромить их в чистом поле. Контрудары Слащева предотвратили эту опасность и позволили удержать Северную Таврию, однако Каховский плацдарм ликвидировать не удалось. Бои за него продолжались до конца октября, после чего началось последнее, закончившееся взятием Крыма наступление Красной армии. Хрестоматийно, с детства знакомо, читано в талантливых и бездарных повестях и романах, изучалось на кафедрах тактики и военной истории. И совсем не так очевидно, как принято считать.
Проиграв варианты на своем компьютере, Берестин поразился, насколько близок был Слащев к победе и насколько осложнилось бы положение Советской России, сумей он убедить Врангеля в необходимости перенести центр тяжести летней кампании с Кубани на правобережье Днепра. Даже без вмешательства потусторонних сил (к которым он относил себя) белые могли бы удерживать фронт как минимум до весны, а за это время всякое могло бы случиться. Достаточно вспомнить Кронштадтский мятеж, восстание Антонова, Махновщину…
Вечером 31 июля они со Слащевым объехали на двух «доджах» расположение готовящихся к сражению войск.
Все, что видел Алексей, странным образом напомнило ему картины сорок первого года. Измотанные в боях полки численностью от ста до трехсот штыков, артиллерийские батареи с десятком снарядов на орудие, дивизии, равные батальонам, растянутые на семидесятиверстном фронте, отсутствие нормальной связи, абсолютно невыгодная местность. То есть воевать в таких условиях как бы даже и нельзя, бессмысленно, тем более что у противника огромный перевес в силе и, по идее, подавляющее моральное превосходство.