Разведчики, изменившие мир - стр. 27
.
Вот в такой поистине «блокадной» обстановке и приходилось вести разведывательную работу помощнику военного атташе Александру Лазаренко. Итоги его деятельности до сих пор засекречены, но известна общая оценка – она достаточно высокая.
Однако все, что случилось с ним потом, не укладываются в общепринятые правила. Обычно, успешно отработавшие за рубежом оперативные сотрудники военной разведки продолжают службу в центральном аппарате ГРУ, набираясь опыта и готовясь к следующей командировке.
Но Лазаренко не оставили в центральном аппарате в Москве. Более того, из стратегической разведки он оказался в войсковой и очень далеко от столицы – на Дальнем Востоке, в должности заместителя начальника разведки 37-го воздушно-десантного корпуса.
Что ж, дальневосточника вряд ли напугаешь медвежьими углами, но факт остается фактом. После пяти лет успешной работы в аргентинской резидентуре ГРУ Лазаренко оказался на краю земли, в десанте, в замах у начальника разведки корпуса.
Вскоре этот корпус попал под «хрущевское» сокращение, из трех дивизий оставили одну. А Лазаренко из корпусного штаба попал в дивизионный, начальником оперативного отделения.
Вот такие удары судьбы. Откровенно говоря, не всякому под силу выдержать их. Но Александр Иванович умел держать удар.
Однако вернемся к главной интриге. Ну не просто же так, за здорово живешь, опытного, оперативного офицера, после стольких лет пребывания за границей, в одночасье убрали из стратегической разведки и загнали куда Макар телят не гонял. Разве место ему в начоперах десантной дивизии?
Один из разведчиков, выслушав эту историю, с уверенностью сказал:
– Да, провал у него был или какая-то аморалка, тут и к семи бабкам не ходи.
К семи бабкам-гадалкам я и вправду не пошел, но вернулся к личному делу Лазаренко. Никаких провалов, аморалок, взысканий, только поощрения.
Неудобно было напрямую спрашивать самого Александра Ивановича. Он тогда уже сильно болел. Но иного выхода я не видел.
Позвонил к нему домой, приехал. Жена на входе попросила не волновать его и долго вопросами не мучить. Пообещал, но минут через десяток нарушил данное слово и спросил, как казалось мне, о самом больном.
Но Александр Иванович, на удивление мне, рассмеялся.
– Это отдельная история. Кстати, очень поучительная для вас, молодых.
Он задумался, словно возвращаясь в мыслях на десятилетия назад и продоложил:
– Это произошло во время моей учебы в Высшей разведшколе. Как-то вызывает меня к себе в кабинет начальник школы генерал-лейтенант Кочетков. Явился, доложил по форме. Смотрю – в кабинете, кроме Кочеткова, кадровик сидит, да еще офицер особого отдела. Разволновался, конечно. Такое присутствие не предвещало ничего хорошего. И вправду, начальник школы, покопавшись на столе в бумагах, поднимает голову, смотрит на меня и спрашивает: «Скажите-ка нам, Лазаренко, вы случайно сами себе звание лейтенанта не присвоили?»
Стою, как громом пораженный, и не знаю, что сказать. Что-то пролепетал, мол, как это сам себе?
«Да вот, – отвечает генерал, поглядывая на кадровика, – не можем мы приказа найти о присвоении вам первого офицерского звания».
Меня уже трясет, однако думаю, если сейчас сплоховать, точно подумают, что самовольно лейтенантские погоны одел. Гляжу, а кадровик так плотоядно усмехается: попался, голубчик…