Развалины часовни. Блоги, статьи, рассказы - стр. 10

А вот с литературными и киношными злодеями прям беда. Например, на кой ляд Человеку В Черном из экранизации «Темной башни» Стивена Кинга (Мэттью МакКонахи) уничтожать Башню и расфигачивать Вселенную? Ты потом, когда мир обратится во прах, чего будешь делать? В потемках на углы натыкаться? Вот у тебя невероятные колдовские возможности: управляешь предметами, ловишь на лету пущенные в тебя пули, умеешь подавлять волю человека, управлять его поведением и даже физиологией, перемещаешься из мира в мир. Да ты много чего можешь – почти всё! Вот живи себе, болтайся по Манхеттену, тискай баб, жри попкорн и гамбургеры, грабь банки, никто тебя не поймает, стань суперзвездой-миллиардером, в конце концов!

Нет, блин, подайте ему Вселенскую Тьму, кишащую монстрами! Идиот.

Мне кажется, люди, стремящиеся к абсолютной власти и тотальному подавлению, не совсем психически здоровы. В детстве унизили, недолюбили-недохвалили. Мстят миру. Думаю, любой комиксовый злодей, одержав победу, обязательно наложил бы на себя руки. От тоски.

Случилась такая забавная сцена в магазине «Ритм», в отделе грампластинок.

Торговали там тетушки преимущественно советской закалки, то есть в возрасте. А во второй половине восьмидесятых в ассортименте стали появляться пластинки русских рокеров, у которых не было заморочек и барьеров насчет наименования альбомов. Тут, тебе, понимаешь, не Микаэл Таривердиев и не Давид Тухманов.

Вижу на прилавке пластинку группы «Аукцыон» под очень фривольным названием. Говорю продавщице, которой лет за 50: «Покажите, пожалуйста, «Дупло».

Разошлись миром…

Когда заканчиваешь книгу и сдаешь ее в продажу, она тебе больше не принадлежит. Она начинает жить своей жизнью.

Вот пока ты ее тискаешь – редактируешь, проводишь корректуру, холишь и лелеешь, она еще твоя, а когда поставил последнюю точку – всё, ушла. Не поправишь ни одной запятой, не изменишь глагол, не подкрасишь главной героине глазки. Затвердевший цемент.

Прощай, любимая…

Многие в этом смысле проводят аналогии с родным ребенком. Оно так и есть. До 18-летия дитяти ты за него отвечаешь – вытираешь сопли, проверяешь домашнее задание, даешь советы относительно противоположного пола, а потом – бац! – твой ребенок от тебя сваливает и уже волен выбирать свою жизнь сам.

Он, конечно, иногда будет заглядывать в гости – выпить чаю, поболтать о том, о сем. Но ты все равно уже бессилен.

Такие вот мысли возникают, когда берешь в руки созданную тобой книгу и перелистываешь страницы.

По телеку кажуть прикольную серию «Восьмидесятых», где папаши украли у Вани машинописную копию «Эммануэль», стали запираться в ванной, а потом ломанулись радовать своих жен (а год, по сюжету, 1987 максимум).

А я вспоминаю свою службу в армии. На втором халявном году службы я бил баклуши в офицерском клубе, где развлекал гражданских жителей гарнизона дискотеками и фильмами (к слову, старые киноаппараты типа «Ксенон» были жутко жаркими и громоздкими, а пленка рвалась каждый второй сеанс).

Раз в неделю начальник клуба майор Четвертков катался в Нижний Новгород за фильмами, привозил эти круглые металлические ящики с «новинками» (на тебе, боже, чего нам негоже). Привозил всякую советскую фигню, но во второй половине 1992-го случился перелом – поперли американские боевики и детективы. И вот однажды…