Разрушенная клятва - стр. 10
– Осторожно! – кричу я девочкам, не желая свалиться кому-то из них на голову.
Теперь их одежда грязная, в пятнах жира и протухшей пищи. Я хватаю за руку самую младшую и велю остальным: «Идем!»
Бомбист хватает за руки еще двоих, и мы бежим по бесплодной земле, молясь, чтобы темнота и редкие кусты скрыли нас. Хорошо, что девочки так перепачкались – это помогает приглушить яркую белизну их носков и блузок.
Я слышу за спиной звуки волнений. Повстанцы бегают и кричат, обыскивая лагерь, но теперь, со смертью лидера, им недостает организованности.
Я пытаюсь бежать изо всех сил, но девочки не отличаются быстротой. Они ковыляют за нами, босые и окоченевшие от долгого сидения в той комнате. Должно быть, они ничего не ели.
– Нам придется их бросить, – резко кричит мне Бомбист. – Мы должны быть на месте через сорок одну минуту – или вертолет улетит без нас!
– Мы их не оставим! – рычу я.
В лагере сейчас творится хаос, но вскоре солдаты смогут реорганизоваться. Они бросятся к своим джипам и прожекторам, чтобы найти нас.
Присев на корточки, я жестом приглашаю самую крупную девочку забраться мне на спину. Я хватаю еще двух девочек и сажаю их на бедра.
– Ты с ума сошел? – говорит Бомбист.
– Хватай этих двоих, или я пристрелю тебя на хрен! – кричу я ему.
Бомбист качает головой, его мясистое лицо налилось от гнева, однако он подхватывает девочек. Мой напарник сложен как лайнбекер,[8] так что я знаю, что он спокойно может вынести парочку дополнительных фунтов веса.
Мы начинаем бежать по пересеченной местности, пока девочки цепляются за нас своими тощими руками и ногами.
Хоть они и малы, на мне, должно быть, висит больше сотни фунтов. Понятия не имею, сколько весят дети, мать их, но эти трое словно становятся тяжелее с каждой минутой.
Пот течет с меня градом, отчего девочкам становится труднее держаться. Бомбист пыхтит и отдувается, как бегемот, у него даже нет сил ныть.
Мы бежим до тех пор, пока мои легкие и ноги не начинают пылать.
– Еще две мили, – выдыхает Бомбист.
Черт.
Каждый шаг отзывается болью в спине. Мои руки онемели, пытаясь удержать девочек. Я боюсь, что сейчас упаду в обморок и уже не смогу подняться.
Я пытаюсь представить, будто вернулся на курсы молодого бойца, когда нам приходилось бежать по десять миль, неся на спине рюкзак весом в сорок фунтов, а я еще не привык напрягать свое тело и не знал, как долго это все может продолжаться.
Я вспоминаю своего первого инструктора по строевой подготовке, сержанта Прайса.
Я представляю, как он бежит подле меня, покрикивая и даже и не думая сбавлять темп: «ЕСЛИ ТЫ ЗАМЕДЛИШЬСЯ ХОТЬ НА СЕКУНДУ, РЯДОВОЙ, Я ХОРОШЕНЬКО ПНУ ТЕБЯ ПОД ЯЙЦА, И ТЫ ЗАПОЕШЬ КАК ГРЕБАНАЯ МАРАЙЯ КЭРИ!»
Прайс умел мотивировать.
Наконец, когда мне уже действительно кажется, что я не смогу ступить ни шагу, я слышу гул вертолета. У меня открывается второе дыхание.
– Почти на месте! – кричу я Бомбисту.
Он молча кивает, пот градом катится с его лица.
Последнюю часть пути приходится бежать в гору. Я тащу этих девочек вверх по склону, словно Сэмуайз Гэмджи, несущий Фродо к вулкану. Это одновременно лучший и худший момент в моей жизни.
Я по одной поднимаю их в вертолет, размышляя над тем, как бы мне, черт возьми, выяснить, откуда они, чтобы вернуть домой.
– Вертолет не рассчитан на лишний вес! – рявкает пилот.