Разреши мне любить - стр. 4

– У меня есть, что надеть, – говорю, доставая мясо из духовки.

– В салон пойдешь?

– Надо? – отбиваю со смехом.

– Ты выглядишь прекрасно, не обижайся.

– Я не обижаюсь, Стань. Но в салон не записывалась, прости.

– Значит, обойдемся без салона, – отвечает просто, – Я хочу, чтобы ты завтра как следует отдохнула и развлеклась.

Боюсь, для этого нужно хорошо расслабиться, а я не помню, когда в последний раз испытывала умиротворение. Завтрашний вечер его не сулит точно – вынужденное общение с малознакомыми людьми, обмен дежурными любезностями и на несколько часов пластмассовая улыбка на лице. Если добавить к этому беседы о новых веяниях в живописи и мое перманентное волнение за оставшихся дома детей, то уже заранее хочется бежать с этого праздника, сверкая пятками.

– Саша вчера прилетел с женой. Они вас навещали? – спрашивает Станя, разрезая мясо ножом.

– Не навещали.

Не звонили и не писали. Как и я им. Мы с моим двоюродным братом так и не смогли простить друг друга за то, что случилось два с половиной года назад.

Я, потеряв голову от его друга, едва не сорвала свою свадьбу, за что он натравил ублюдков, которые жестоко избили Лешку и превратили его машину в груду железа.

Мы друг друга разочаровали.

Варя

– Это слон, Арсень, – показываю пальцем на соответствующую картинку на игровом коврике, – А это но-со-рог!

Сын лепечет, повторяя за мной по слогам. Ромка, наблюдая за нами, тут же находит слоненка в коробке с игрушками.

– Умница, – хвалю, поймав его руками и осыпав лицо серией поцелуев.

Арс, взревновав, бросает игру и забирается на мои колени, чтобы получить причитающуюся ему порцию любви и ласки.

– Варюш, – зовет, Станя, приоткрыв дверь детской, – Опоздаем.

– Иду.

Пока я собираюсь на день рождения Юли, сыновья носятся рядом. Потом, отвлекшись на собственные важные дела, перетаскивают часть своих игрушек в гостиную и забираются с ними на диван.

– Нужно приучать их играть в своей комнате, – замечает Станис негромко.

Застыв, я ловлю его взгляд в отражении зеркала.

– Пусть играют, Стань. Они же не могут все время сидеть в детской.

– Пусть. Только если они испортят мебель, ты сама расстроишься.

– Не расстроюсь. Это всего лишь мебель, – заверяю с улыбкой, но твердо.

– Давай, помогу застегнуть, – предлагает, заявляя, что тема закрыта.

Я вижу, что он не всегда одобряет мои методы воспитания, но никогда не давит на меня в этих вопросах.

Он сам был единственным ребенком в семье, и рос с няней, пока его родители занимались карьерой. Ее уволили, когда ему исполнилось четырнадцать. Примерно такого же детства он хотел и для собственных детей. Разумеется, я не согласилась!..

Мои дети самое дорогое, самое важное, что есть в моей жизни. Моя кислородная подушка, которую я не смогу доверить совершенно постороннему человеку.

Повернувшись к Станису спиной, жду когда он справится с молнией. Не до конца застегнув ее, он склоняется и нежно целует затылок. Смотрит на меня в зеркале и повторяет несколько раз – плечо, затылок, кожа за ухом.

– Мы уже не опаздываем? – интересуюсь мягко.

– Я просто целую. Я скучал…

Прошлой ночью у нас был секс, и если сейчас я дам зеленый, то этой ночью тоже будет.

– Стань, ты испортишь укладку, – надуваю губы, – Давай собираться, а то Юля не простит, если мы приедем последними.