Разожги мой огонь - стр. 30
Чувствовала, как опять к щекам жар прилил, и только и проговорила:
— Благодарю за подарок, жених.
Хозяин вулкана все так же молча вернулся на свое место и лишь кивнул в ответ. Налил нам еще вина, а себе пирога яблочного кусок взял. Жевал и все с меня взгляда не сводил. А я прятала глаза в своем кубке с вином, на которое налегала последние две четверти часа.
— Первая свадьба, поди, веселей была, — сказал вдруг, отряхивая руки после пирога.
Отставила опустевший кубок, посмотрела на жениха своего.
— Торжества и вовсе не было.
— Отчего же? — откинулся на стуле и ждал ответа.
— Правда интересно?
— Не хочешь говорить — дело твое, — пожал плечами. Ткань рубахи натянулась, того и гляди по швам разойдется.
— Я Торвина, супруга своего, с детства знала. Мы оба сироты, в одном сиротском доме воспитывались. Меня-то, когда десять сравнялось, староста на кухню к себе в дом взял прислуживать, а Торвину меньше повезло. Когда семнадцать сравнялось, он свободу желанную получил. И сразу меня нашел. Сам-то он гончарному делу обучился, подмастерьем пошел в мастерскую в селении. Говорил, как монет скопим, поженимся. А потом нянюшка умерла, у которой я стряпать выучилась, и оставила мне шкатулку с монетами серебряными. На те монеты я лавку под булочную выкупила, а уж после мы с Торвином сошлись, да, подумав, решили без торжества обойтись. Вдвоем с ним на обрядовом холме клятвы брачные друг другу принесли под ликом Отца-Солнца да после…
— Люб он тебе был? — перебил хозяин вулкана.
Вечерний легкий ветерок не охладил вспыхнувших щек. На стол, кружась, падали бело-розовые яблоневые лепестки.
— Еще как люб! — начала горячиться. И как такое спрашивать посмел!
— Из-за того замуж больше не пошла?
— Не звали, — ответила язвительно.
— Врешь, невеста. — Налил себе вина. Сделал глоток, а потом снова замер, на мне взгляд остановив. — Врешь.
— С чего решил так?
— Такие, как ты, мужними должны быть, — только и сказал. Я все ждала, что продолжит. И продолжил, но не то, что хотела услышать: — Да и ко мне б тогда не попала.
— Что уж теперь о том говорить…
— Какая хворь твоего Торвина унесла?
— Лихорадка, — ответила, сглотнув колкий ком в горле. — Восемь лет назад в селении бушевала. Стариков много Старуха-Смерть тогда прибрала… и не только стариков.
Припомнила, сколько слез пролила в ту зиму. И тогда же поклялась, что уж лучше совсем никого не любить, и на сердце замок повесить, чем такую боль хоть еще раз испытать. Прав был хозяин вулкана: были женихи, да только сама всех отвадила. Усмехнулась мысленно. Отвадила, чтоб хозяину вулкана супругой стать.
Устремила на него взгляд, размышляя, чем бы в ответ кольнуть, за то, что мою рану бередить начал.
— Ну а у тебя?
— А что у меня? — не повел и бровью. — Невест много. Слезы лить устанешь.
— А она как же? — голосом выделила «она», чтоб сразу понял, о ком я.
— Кто? — сделал удивленный вид, но я-то видела, как пальцы крепче кубок сжали.
— Та, чье имя называть запретил.
— Тебе до нее дела быть не должно, — грохнул по столу, поставив кубок, и дышал тяжело, будто не за столом сидел, а в гору бежал.
— Отчего же? — подалась вперед и тоже прищурилась. — Меня о Торвине выспрашиваешь, так и сам расскажи.
Вместо ответа поднялся хозяин вулкана, подошел ближе, навис надо мной. В темноте только и видела, как глаза его мерцают красным. Протянул раскрытую ладонь.