Разомкнутый круг - стр. 17
Мужики, матерясь в полный голос, секли друг друга, словно розгами.
«Видимо, закаляют тело на случай, ежели очутятся в конюшне у Агафона», – хмыкнул Максим.
Кешкина мать не обращала на них внимания, сосредоточившись на венике и спине парня. Непередаваемое удовольствие овладело Максимом. Мышцы расслабились, и ему казалось, что растекся по горячей лавке и никогда уже не сможет подняться с нее. Между тем веник гулял по его рукам, безвольно брошенным вдоль тела, по спине и ногам, навевая негу и сон.
Из дремотного состояния вывели распаренные небольшие ступни, опустившиеся рядом с головой. Думая, что это Кешка, Максим с трудом поднял голову, и взгляд его стал подниматься вверх по крепким икрам с прилипшими к ним листочками, по круглым коленям, все выше и выше…
Со стоном он закрыл глаза и рухнул лицом на лавку.
– Дуська, не мешай, ведьма, – шутя, хлестнула подругу по ягодицам Пелагея, – ступай папеньку попарь, – съехидничала она, зачерпнув ковшом холодной воды и опрокинув содержимое на меня. – Экое ты золото, – взъерошив мокрые волосы барчука, произнесла она и присоединилась к остальным.
Полежав еще какое-то время, Максим с трудом добрался до предбанника и с жадностью выпил полный ковш кваса.
Через минуту появился Кешка.
– Что, напарился? – подмигнул он. – Айда-ко, брат, под дождь.
Дышалось удивительно легко. Воздух был свеж и чист до звона.
Когда друзья, удивительно бодрые и веселые, снова ввалились в предбанник и стали в лохани мыть ноги, из парилки, кряхтя и всхлипывая, с трудом передвигаясь, поддерживаемый женщинами выбрался дед Изот.
– Квасу! – чуть слышно просипел он и, как куль с мукой, брякнулся голым волосатым задом на лавку.
Женщины, смеясь, поинтересовались: – С мятой аль с липовым цветом, тятенька?..
– Любого давайте, окаянные, – прохрипел он.
– Выпей кваску, забудешь тоску! – Пелегея подала свекру кружку и скрылась в парилке.
Русская армия отступала, преследуемая более удачливыми французами. Потрепанные не столько врагом, сколько беспорядком и путаницей, голодные, грязные и оборванные колонны русских войск отходили сначала к Вене, затем дальше – вниз по Дунаю. Противник и бестолковые союзники не давали времени остановиться, оглядеться, окопаться и принять бой. А может, такова была стратегия Кутузова?.. «Главное – спасти армию!» – рассуждал он, забывая, что армия – это организм, предназначенный сражаться и побеждать, а при отступлении он разлагается и, в конце концов, гибнет, если не от рук врага, так от болезней, если не от ядер и пуль, так от холода и голода… Отступление деморализует армию и превращает ее в толпу испуганных людей.
Главнокомандующий, видимо, понимал это и в конце октября, перейдя уже на левый берег Дуная, решился и атаковал дивизию Мортье. И была победа, взбодрившая русские войска, поднявшая их боевой дух, напомнившая, что они русские и привыкли побеждать, а не отступать. И главное, была передышка от постоянного бегства. Впервые за две недели изнуренная армия имела возможность хоть немного передохнуть и залечить раны.
Гусарский полк расположился под горой неподалеку от небольшой австрийской деревушки. Справа от полка, близ аккуратного леска, а может – парка, разместился пехотный полк и батарея из четырех орудий на горе. С левой стороны русских войск не было, зато, к огромной радости гусар, раскинул шатры табор австрийских цыган. Они быстро разожгли костры и стали терпеливо поджидать гостей. Рубанов велел поручику Алпатьеву произвести фуражировку.