Разомкнутая черта. Роман - стр. 17
– Сегодня уже второй раз, причём сразу после первого. Даже удивительно, как всё совпало – знак судьбы, я так понимаю. Рассказать кому – не поверят, что в жизни такое бывает. А я ещё хочу тебя спросить: он нигде о тебе как об авторе идеи не упоминает?
– Упоминает в описании программы эксперимента. Про возможность помочь реализовать суицид, естественно, там ни слова. Так что лучше бы не марал меня таким позором. А ты учти: пахнет сенсацией! Начинай скорее журналистское расследование, подключай правоохранительные органы! Если что, я не побоюсь выступить свидетелем на суде по делу аттракционов в «Аркадии», – твёрдо, не спуская с меня глаз, проговорил Павел.
– Ох, уж мне эта «Аркадия»! Et in Arcadia ego. Et ego puer, pulcher, felix, hilaris — memento mori, – произнёс я торжественно и протяжно (вышло немного смешно, очень характерно для пьяного бахвальства).
– Илья Вадимович, – перебил меня Дима. – По звучанию – здорово, но вы бы по-русски.., не понятно же ни фига! Откуда это?
– Это античная легенда. Когда аркадские пастухи и пастушки беспечно играли и веселились на лугу, то наткнулись на могильный камень, где была выгравирована надпись: «И я был в Аркадии. И я был молод и красив, беззаботен и весел – помни о смерти!»
– Но были и другие варианты вместо печального «Memento mori!», например, у Тертуллиана: «Respice post te! Hominem te memento!» – «Обернись! Помни, что ты – человек!», – с прохладцей примолвил Павел.
Диме этот поворот разговора в сторону античного выпендрёжа явно не нравился. Он почему-то вдруг почувствовал себя мохнатым мамонтёнком Юрского периода, который точит бивни о камень, наблюдая, как два диплодока, с толстой и лощёной кожей, попеременно хватают и жуют гигантские папоротники, издавая какие-то странные сигнальные звуки на своём динозавровом языке. Тут спасительно зазвучали мерные арпеджио композиции «Stairway to Heaven» рок-группы Led Zeppelin – у Димы зазвонил сотовый. Он, немного наклонив голову вперёд, подобно тому, как птица вытягивает шею во время клёва, энергичными шагами побежал общаться со своим подчиненным в туалет. С сигаретой в зубах семь минут по принципу «компьютер для «чайников» он последовательно объяснял коллеге, как следует поступить в интересующей его ситуации.
Павел Сапрыкин, воспользовавшись моментом, неожиданно вспомнил, что ему пора идти, что сегодня у него запланирован вечером поход с семьёй в театр: талантливый режиссёр – давняя знакомая, молодая женщина тридцати шести лет, поставила спектакль по пьесе Злотникова «Пришёл мужчина к женщине» – увлекательная вещь, комедия характеров. Распирая телом спинку стула и сложив руки за головой, он громко возвестил, что хотел заглянуть на пять минут, а тут просидел в офисе редакции, общаясь с другом, больше получаса. Затем, привстав, попрощался, крепко пожав мне руку, и уверенной походкой направился к выходу. Дима тоже долго не задержался.
Я стал убирать и замаскировывать следы безобидной пьянки в конце рабочего дня. Еле успел до прихода уборщицы. Дотащившись до дома, напоённый вином и необычной информацией, которую тоже не успел переварить, раздевшись, лёг на кровать; о чём-то задумался, и, почувствовав, что Земля всё-таки вертится и что кровать вместе со мной – явное доказательство этой теории, уснул. И проснулся ночью только сейчас под трели грустной песни дождя.