Разгадать загадку - стр. 5
Через три дня его ждали в Киевском национальном университете с первой лекцией. «Профессор по зарубежной литературе»! Илья до сих пор не мог понять, как его угораздило подписаться на эту глупейшую, на его взгляд, авантюру. Он разорвал все связи со своим бывшим гнездышком в Одессе и не жалел об этом: этот город не дал ему ничего хорошего, кроме того там погибла его жена. Илья уже сбился со счета, сколько месяцев без толку колесит по стране, в то время как Антон Давыдов роет для него глубокую яму. Бывший приятель не верил, что Илья способен написать новую книгу.
– Пусть твой очередной слюнявый «шедевр» издает кто-то другой! – грубо бросил ему Антон во время последнего телефонного разговора.
Вся загвоздка заключалась как раз в том, что по условиям контракта со «Стар-Паблишер» Илья еще два года не имел права печататься где-то в другом месте, а если бы Антон подловил его на чем-то подобном, то это позволило бы ему затаскать Илью по всем возможным судам. Недавно его электронную почту уже пытались взломать. Вполне логично он предположил, что незнакомка в его номере была подослана именно Антоном.
Возвращаясь обратно к мыслям о цели своей поездки, Илья рассеянно провел пятерней по волосам.
Какой из него профессор истории литературы, если писательская карьера – самое важное в его жизни – летит в пропасть? В последние полтора года творческое вдохновение иссякло, фантазия сказала «стоп» любым попыткам наклепать что-нибудь мало-мальски сносное, а единственный изданный рассказ, в котором нашествие летучих мышей терроризирует частную школу маленького городка, слишком попахивал Кингом. Трудно было разубеждать критиков в обратном. Обвинения в плагиате – такого Илья себе позволить не мог: даже в молодости, когда им были написаны лучшие из его произведений – романы «Кольцо Антуанетты» и «Страх в Подземелье» – он никому не подражал. И позднее, женившись, он творил, как ошпаренный, не позволяя себе подолгу оставлять печатную машинку. Пять лет назад Илью Игнатьева признавали одним из лучших в своем жанре. Он работал до тех пор, пока перед глазами не начинали расплываться слова, и даже тогда, с покрасневшими глазами, продолжал писать.
Сумасшедший трудоголизм или, скорее, помешанность на том, чтобы творить, даже если вокруг начнется землетрясение, сыграл с ним злую шутку. Так, во время увековечивания своего имени как писателя, он утратил возможность стать нормальным мужем. Он был кем угодно, по мнению собственной жены: «нудным кретином», «невнимательным ублюдком», а потом и «злобным тираном», – но только не хорошим семьянином. Благодаря упорным стараниям Ани пресса была в курсе того, как выглядит Илья Игнатьев в домашней обстановке: «…Повернутый на своей писанине маньяк, который на двадцать часов в сутки запирается в кабинете в обнимку с печатной машинкой, еще три – ведет переговоры с редактором и издателями, а в оставшийся час колотит жену за то, что она, к сожалению, не вписывается в его плотный график и в жизнь в целом…»
Он никогда не колотил Аню. Что же до всего остального – чистая правда.
На то время Илья слишком равнодушно относился к рецензиям собственной жены. От него не последовало ни малейшего опровержения. Как результат – имидж безукоризненного интеллигента-писателя треснул по швам и окончательно был разрушен, когда в его карьере последовал длительный застой, растянувшийся на последние полтора года, следующие за трагической гибелью жены. Родной городок, затерявшийся в Киевской области, по-прежнему верил в него, и как раз поэтому Илья не мог заставить себя вернуться.