Разделенные - стр. 43
– На случай, если вы захотите рассказать полиции, что здесь случилось, мы приготовили отличный сюрприз для вас обоих, который и выложим в интернет, если понадобится.
После этих слов уныние в глазах родителей сменяется тревогой.
– Что еще за сюрприз?
Отвечает им Хайден, чуть не лопаясь от гордости, потому что идея принадлежит ему.
– Мы выложим в интернет небольшой вирус, – объясняет он, – и ваши имена и цифровые отпечатки пальцев станут ассоциироваться с десятком известных группировок Хлопков. Понадобятся годы, чтобы убедить Управление по борьбе с терроризмом от вас отвязаться.
Отец и мать нехотя кивают.
– Ладно, – говорит Уолтер, – мы обещаем не болтать.
Угроза выложить персональную информацию в интернет всегда оказывалась действенной. Кроме того, уходят дети с Коннором или отправляются на разборку – не так уж важно. В любом случае родители получают то, чего хотели: их неуправляемые дети перестают быть их проблемой. А если рассказать полиции о налете Коннора и его шайки, Ной вернется к ним и снова станет их проблемой.
– Вы должны понять, что мы были в отчаянии, – начинает объяснять мать с выражением полной уверенности в собственной правоте. – Все убеждали нас в том, что заготовительный лагерь – лучший выход из положения. Буквально все.
Глядя ей в глаза, Коннор разрывает листок с объяснениями и бросает обрывки на пол.
– То есть ты хочешь сказать, что вы решили отдать сына на разборку, не выдержав психологического давления?
Родители сломлены. Видно, каким тяжелым оказалось неожиданно свалившееся на них бремя стыда. Отец, который еще недавно защищался, неожиданно начинает рыдать как ребенок. Только мать находит в себе силы предпринять еще одну последнюю попытку оправдаться перед Коннором.
– Мы старались быть хорошими родителями, но всему есть предел, и у нас просто не хватило сил.
– Нет никакого предела, – чеканит в ответ Коннор и уходит, оставив родителей наедине с самым жестоким и суровым наказанием – необходимостью жить дальше с тем, что они совершили.
Коннор и его команда садятся в неприметный фургон с фальшивыми регистрационными номерами и уезжают. Ной Фальковски молча, с мрачным видом, что в его положении вполне объяснимо, в последний раз смотрит в окно на родную улицу, которая вскоре исчезает за поворотом. Похоже, он не понимает, кто за ним приехал, и Коннор рад, что мальчик не узнал его. Хотя Беглец из Акрона и пользуется заслуженной популярностью в определенных кругах, его лицо мелькало в новостях гораздо реже, чем лицо Льва. Кроме того, раз уж его считают погибшим, оставаться неузнанным ему проще.
– Расслабься, – говорит Коннор Ною. – Мы – твои друзья.
– У меня нет друзей, – парирует Ной, и на этот раз Коннор решает ему не возражать.
Ночью Кладбище идеально соответствует своему названию. Хвосты самолетов возвышаются над землей, такие же тихие и монументальные, как памятники усопшим. Между самолетами расхаживают часовые с винтовками, заряженными пулями с транквилизатором, но если бы не они, никто бы не догадался, что это место стало домом для семисот с лишним беглецов.
– Ну, и куда же мы приехали? – спрашивает Ной, пока фургон, замедляя ход, катится по центральному проходу между самолетами – своего рода главной и самой оживленной «улице» Кладбища, по обе стороны от которой стоят самые большие самолеты. Каждый из них носит имя, данное кем-то из давно покинувших лагерь беглецов, и вместе они составляют основной «жилой микрорайон» Кладбища. Главное общежитие для девочек называется «Крэш-Мама»; уцелевший со времен Второй мировой бомбардировщик, переоборудованный в компьютерный центр и пункт связи, носит имя «Ком-Бом». Фургон останавливается у лайнера, который называют МЧ, что означает «Международное чистилище», – место, где новички вроде Ноя живут до тех пор, пока им не подберут работу и не интегрируют в сообщество.