Разделенные - стр. 20

Я повернул голову и увидел стоящую возле границы, в шагах двадцати от меня, дочь Луны.

Все рассказы Старейшин казались мне сейчас бредом больных. Она вовсе не походила на тех ужасных созданий с черной душой, о которых говорили члены Сияющей Общины. Лунница казалась мне хрупкой и безобидной, это впечатление подкрепляли её испуганные голубые глаза, обрамлённые дрожащими чёрными ресницами. Она прижимала руки к груди, и по её сжатой позе было видно, что она боится пошевелиться.

Я невольно скользнул взглядом по её коже, она имела голубой оттенок, схожий с цветом неба в тот краткий миг, когда копия Солнца опускался за горизонт, прежде чем тут же снова взойти с другой стороны.

Женщина – именно так люди называли таких, как она. Ещё подобных звали девушками, и мне почему-то казалось, что второе ей подходит лучше, нежели первое.

– Лучехей, – произнес я привычное мне приветствие, нарушая напряженную тишину.

Лунница молчала, при звуке моего голоса она лишь сильнее сжалась. Я заметил, как трясутся её ноги, руки, мне показалось, что я вижу, как трепещет её душа.

– Тебе не нужно меня бояться, – проговорил я, слегка улыбнувшись. – Ты пришла посмотреть на территорию Вечного Дня? Мне тоже стало интересно посмотреть на ваши Дикие… – я запнулся, ей наверняка не понравится, как солнечники называют её дом. – Я хотел сказать, на ваши темные земли.

Девушка молчала, не отводя от меня взгляда, и тогда я решился подойти чуть ближе. Мои движения были медленными, чтобы не спугнуть это удивительное и нежное создание.

– Ты не похожа на ту, кто решился бы нарушить закон прародителей, – я неловко улыбнулся, тут же пожалев о своих словах. Вот кто меня за язык тянул? Она же не брат, она… дочь Луны. С ней нужно говорить осторожнее.

– Ты не похож на дикаря, – вдруг выдала лунница.

Я резко замер. Дикаря?! Так они тоже считают нас дикими? Думают, что у нас черная душа?

– Правда, внешне похож, только волосы не горят, – продолжила девушка.

Я невольно провел рукой по голове. А разве волосы должны гореть? Мои глаза без стеснения изучали фигуру лунницы, в то время как она не отводила взгляд от моего лица. Её голос не был похож ни на что, что я слышал раньше. Тихий, мелодичный, но с легкой дрожью от страха. Он напоминал мне мелодию лученя, когда я играл на нём в одиночестве, стараясь воссоздать нежную музыку, в то время как все мои братья любили весёлую и энергичную.

– Ни у кого из нас не горят волосы, – усмехнулся я. – А про вас наши Старейшины говорят, что вы, хоть и прекрасны внешне, ужасны душой. Ваша главная черта – уныние.

– Нет, нет! – воскликнула она и отрицательно замотала головой. – Правда, быть может, данное описание подходит лично мне, но не моим сёстрам.

– Почему ты так считаешь? – вопросил я, подойдя ещё ближе. – Я не вижу в тебе уныния или чего-то плохого.

– Я… – лунница запнулась, заправила длинный синий локон за слегка заострённое ушко и продолжила. – Я боюсь, всего боюсь… мои сёстры говорят, что я трусиха. Я всё время нахожусь в своем лунодоме.

– Лунодом?

– Место, в котором я живу.

– Ясно, – я серьезно посмотрел в её глаза. – Нет ничего плохого в том, чтобы бояться. Может, если бы эта черта была у меня, я бы не доставлял столько проблем Старейшинам.

– Кажется, Старейшины везде одинаковые, – она слегка улыбнулась, а я замер, не в силах отвести взгляда от её губ. – Везде ругаются на юных.