Разбитые судьбы - стр. 14

— Не думай, что со мной это прокатит. Если не начнешь рассказывать правду, мы вернемся к твоей матери. Думаю, при ней ты станешь разговорчивее.

— Нет, пожалуйста, мама не должна знать, — его угроза подействовала на меня.

Сердце начало биться с такой силой, что отдавалось в ушах. Испугавшись, что он может исполнить свою угрозу, я начала сбивчиво рассказывать ему о случившемся. О том, что это была чудовищная ошибка.

Пока я говорила, его взгляд становился все тяжелее, и я приходила в дикий ужас. Мне казалось, что его руки сейчас сойдутся на моей шее и свернут её. Нужно отдать ему должное, он больше не трогал меня физически, но его взгляды и слова вонзались в тело, как кинжалы.

Я чувствовала, какая угроза исходит от него, и страх сковывал все внутренности. Я не могла заставить его поверить себе. Убедить, что ни на кого не работаю. Он не верил, что я травила его отца из-за мести.

«Мы не выйдем из этого номера, пока ты не признаешься в связи с Мартыновым», — сказал он тогда.

Так и получилось. Я провела в его номере больше суток. Умирала от беспокойства за маму. У неё была назначена операция на среду, и я должна была находиться рядом, но Рустам не выпускал меня.

Мне пришлось соврать, что я расскажу правду только Адэму Берку. Он был партнером моего шефа и недавно женился на его единственной дочери. Мне доводилось часто контактировать с мужчиной. И я была убеждена в его благоразумии. Он владел информацией и мог проверить, что мой отец, Тагир Озаки, действительно был в числе тех, на кого обрушилась плита на стройке.

Рустама удалось убедить, только когда Адэм приехал в Варшаву. Спокойно выслушав меня, Берк просмотрел всю информацию и убедился в правдивости моих слов.

— Кажется, она говорит правду, Рус, — я услышала голос Адэма в комнате, прилегающей к гостиной.

Я провела на диване всю ночь, было страшно сомкнуть глаза от того, что я находилась в одном номере с Рустамом. От его присутствия все мои нервные окончания были оголены. Я была истощена как физически, так и морально.

Меня распирало от стыда, что пришлось рассказать мужчинам, как я подмешивала капли.

— Она самая гнусная лгунья. Я думал, что хуже Мирай не может быть никого, но эта переплюнула даже ее, — послышался голос Рустама, искаженный гневом.

Я помнила, что он был мягче, плавучее. Мои щеки вспыхнули. Прикрыв глаза, я села обратно на диван. Мирай – так звали его жену. Не знаю, почему он сравнил меня с ней. Да и разбираться не хотелось. Я была подписана на девушку в социальных сетях.

Она вела одну из самых известных и модных каналов про светскую жизнь. Красивая и высокомерная до невозможности. Я не знала, зачем я стала следить за ней, но это произошло после нашего столкновения с Рустамом в лифте.

После, я увидела их вместе на мероприятии по презентации жилого комплекса, которую устраивала наша компания. Они были такой красивой парой, что от восхищения захватывало дух.

— Рустам, ты сделал самое главное – нашел ее, с остальным разберется следствие. Нужно передать ее властям, — ответил ему Адэм Берк.

У меня все заледенело внутри. Конечно, я знала, что все этим кончится, но я не могла оставить маму одну перед операцией.

Как только Адэм покинул номер, я сразу бросилась умолять Рустама. Уверяла его, что напишу чистосердечное признание и понесу любое наказание, но только после того, как мама придет в себя после операции.