Разбитая жизнь - стр. 22
– Моя работа, – признался Андрей. – Случайно повезло. Машина, идущая ночью по проселку, показалась подозрительной. Он закапывал в лесу труп ребенка – я же не слепой… Что-то почувствовал, поволок свой сверток дальше, потом вернулся к машине, загрузил тело, повез в соседний лес. Но он ехал по ухабам медленнее, чем я бежал. Я отследил его до дома в Вешняках, стал наблюдать…
– Он поет, как соловей, – усмехнулся Игнат. – Менты пригрозили, что не будут его лечить, вот он и старается – очень следит за своей внешностью. Показал, где спрятал тела, – их уже откопали. Родители безутешны. У мамы Анжелы Пустовой случился сердечный приступ, ее отец бросился на Бурмистрова с лопатой, менты едва успели оттащить…
– Расскажите, что творилось в городе в мое отсутствие, – вздохнул Андрей.
– Твоя история давно забылась, – сказала Галка. – Родители Лариски погибли под занавес той тревожной годины. Случился пожар в доме, загорелась проводка. Они спрятались в чулане, а когда пожарные до них добрались, уже задохнулись в дыму… Ульяна Зотова, за которую ты замуж собирался, да не собрался, стала сущей злыдней. Гадкая стерва, никого не любит. Работает в полиции… Там ей самое место. С этой особой лучше не пересекаться, такая змея! Пройдешь мимо – злится, мол, чего не здороваешься? Скажешь «здравствуй» – она такого дерьма на тебя вывалит. Помнишь Ромку Польского из нашего класса? «Безответный фраер», как у вас говорят, абсолютно безвредный. На наркоту подсел – чуть маму родную за дозу не продал. Шутил в моменты просветления: мол, что наша жизнь – игла… Так твоя Ульянка припомнила, как он однажды в школе ее подколол, повесила на него кражу в универмаге, куда он и близко не подходил, сочинила доказательства, все дела. Развлеклась, в общем, отвела душу. С зоны Ромка не вернулся – под экскаватор попал…
Андрей скрипнул зубами. Озлобленность меняет людей, превращает из покорных кошечек в мегер…
– А в остальном нормально, – сказал Борька. – Капитализм загнивает, но мы это не чувствуем. Крутимся, как можем. В центре Выжинска вроде чище стало, дома новые лепят. Отгрохали поселок для богатых в Вешняках. Должностные лица процветают и воруют – как везде. Сотовая связь работает, Интернет провели, парочку улиц заасфальтировали. В Егорьевском заповеднике, – кивнул Борька на лес через реку, – давно повывели приличных работников, одни шестерки остались. Приглашают «полезных» людей, организуют им охоту в комфортных условиях – не все зверье там еще вымерло. Недавно принимали целого заместителя краевого губернатора: косуль подогнали под прицел, шашлычок под коньячок, девочек. Попутно выпрашивали бабла для района – ну, то есть для себя… – Борька криво усмехнулся. – В районном руководстве, возможно, не все такие психопаты, как Бурмистров, но жуки знатные, выгоду не упустят. Нынче Дорохов за главного, он девять лет назад работал директором прииска «Савельевское», совмещал с депутатством в райсовете. А теперь вон вырос…
– Я слышал, снова в Егорьевском гостей принимают, – опасливо покосился на заповедник Игнат. – Не чиновники, не менты, а самые настоящие представители криминального мира. Венька Шлюзов шепнул – он участковым на «Гвоздярне» работает. Дескать, приезжают двое со свитой – поохотиться, отдохнуть, о делах своих скорбных покалякать. Один – из местных воров в законе, другой – с Урала. Вроде проблемы у них: китайская мафия с наглыми славянскими мордами захватывает города и веси…