Размер шрифта
-
+
Райские песни. Дорога - стр. 12
Они родными становились тихо.
Отец писал не королей-царей —
Простых людей: вот медсестра, ткачиха,
Шахтёр, и лампа Дэви надо лбом,
Солдат, винтовки тяжесть за плечами…
Отец, никто не думал о святом,
Что догорим церковными свечами,
Псалтырным дочитаемся листом,
Рассыплемся под старыми руками.
Мой Рай земной! Ты никакой не Ад!
Ты милый Рай, родной, навек любимый,
Возлюбленный так многажды, стократ,
Ни ложью, ни войной непобедимый!
В картине я, отец, уже в твоей!
Сквозь лес влачусь я твой! Под сенью елей,
В хрипенье, вое, рыке всех зверей,
В забытой песне дальней колыбели!
Не выйти из картины! В ней живу!
И буду жить! Ты, стрелка часовая,
Верши свой круг! Во сне и наяву!
Я там – мертва. А здесь – навек живая!
И вот иду. И лишь вперёд бреду!
Мне мать не оглянуться завещала…
В сознании, в молитве, во бреду —
Я в буреломе путь начну сначала,
Передо мною вечность и война,
Она закончится, весёлый Мiръ родится,
Я стану молода и влюблена,
Весною-песней захлебнутся птицы,
Пересеку, перебреду я лес
Заклятый, Райскою пойду тропою,
Не верю в смерть, жду чистоты, чудес,
Небесных глаз над голой головою!
Иду!..
…а это просто масло, холст.
Отец нарисовал свою зверушку.
Вот ягод туесок. Вот губы звёзд.
Холм за рекою – ситною горбушкой.
Мазками светят хвоя и листва.
Мерцают яшма, зелень, изумруды.
Все умерли. Картина лишь жива.
И вдоль по ней – забытых красок груды.
И выгребут из мастерской пустой
На снег – все наше, кровное, родное:
Икону Параскевушки святой,
Хрустальной радуги соцветье ледяное,
Подсвечник – нагорели три свечи,
Старинной фотокамеры гармошку,
И дёрнут с полки, только не молчи,
Кричи: оставь!.. – фарфоровую кошку…
Все вещи – это люди. Времена.
Они глядят огромными глазами.
А на картине плачу я одна,
Такими масляными, вечными слезами.
Отец! Гляди! Я одолела лес мой, Ад!
…старик стоит перед мольбертом на коленях
И плачет: лишь вперёд, и никогда назад,
Иди, иди, меж воплей и молений,
Меж взрывов новых войн,
в иных мiрах,
А я тебя перекрещу, родная —
Преодолей проклятья, пытки, страх,
Молись и плачь, однажды умирая,
Не забывай меня, и мать, и прах
Любви, и Ад, и Рай – от края и до края.
Проводы
Солдатушки, бравы ребятки,
На царском перроне темно!
Нарушив приказы порядка,
Дешёвое пьете вино.
Какие бураны задули!
А щётки обритых волос
Лучатся, как солнце в июле,
До дыр прожигают мороз.
Вокзальный рассохшийся жёрнов
Трещит, как от века трещал.
Гарь, копоть, и слёзные зёрна.
И милый любить обещал.
Крик-нож: «Я с тобою поеду!..»
Любовь обступает народ.
Полынный, густой дым победы
От жёстких шинелей плывет.
Луга, камыши, болотины —
Военное это сукно…
За мужа, отца и за сына
Я пью на морозе вино.
За эти военные годы.
За Родину: силы ей дай,
Господь!.. Продолжение рода.
И выхлестнет кровь через край.
Прощальный агдам на морозе.
Жжёт сладостью, горечью рот.
Мне хлебные, ржавые слёзы
Голодный буран оботрёт.
Стальной полнолунной медалью,
И орденом Солнца клянусь,
И верой, поющей печалью —
Назад я с любовью вернусь.
А иней бинтует деревья,
Обматывает до кости.
Война – перегоны, кочевье,
Кровь ягодой красной в горсти.
Затянет про горечь утраты
Родной, неубитый народ…
Запомните песню, солдаты.
Вы с нею пойдёте вперёд.
Молитва зимняя
Я приду в декабре помолиться сюда,
В чисто поле, на белое это кладбище.
Встану в снег, уподобясь юродивым, нищим.
Мёрзлый наст мне колени ожжёт, как слюда.
Страница 12