Рая - Раян Враски. Чужой мир, чужие дети - стр. 27
Инцидент, казалось бы, был исчерпан, но госпожа Мурина посмотрела на меня и попросила следовать за ней. И в этот момент я струхнула гораздо сильнее, нежели когда этот урод шлепнул меня, а затем назвал дрянью. Потерять работу я не могла себе позволить. Только не сейчас, когда у меня появился какой-то план действий и я, так сказать, увидела свет в конце туннеля. Но если меня выставят из трактира, то я не была уверена, что меня еще где-нибудь наймут на работу. Да и слухи так быстро расходятся, что никто и не пожелает связываться с проблемной девицей. И опережая госпожу Мурину, я первой начала разговор:
- Поверьте, я ничем не спровоцировала его действия! Я просто выполняла свою работу! И ударила я его от неожиданности, но если надо я и извинюсь перед ним! - затараторила я, не позволяя госпоже Мурине вставить и слова в мой спич.
И хотя моя гордость и восставала против этого, но я слишком хорошо осознавала — порой в жизни можно было и переступить через свою гордость. Ведь на те гроши, что мне собирался платить церковник, мы с детьми скоро окажемся на улице и будем просить милостыню.
И пусть я где-то глубоко внутри себя все же осудила Раян за то, что она сдалась и перестала бороться. Но вот я не была на ее месте, чтобы осуждать ее. Мы жили в разных мирах, в разных социальных слоях. И оказавшись на ее месте я всего лишь за несколько дней стала понимать — подняться с того дна, куда попала она с детьми, совсем не просто. А может даже невозможно...
Это только в книгах о попаданках им везет и к их ногам падают принцы и короли. Но вот в реальной жизни надо было родиться принцессой, чтобы твоей руки добивались короли. А девчонка-уборщица из клетушки на чердаке, что не могла свести концы с концами и победить даже элементарный голод, могла сгодиться разве что для утех. Поэтому любой боров и считал — такая как я должна молчать в тряпочку, когда ее насилуют в подсобке или же в каком-то закутке...
Да что же это со мной?! И вообще откуда эти упаднические мысли в моей голове? Неужели это тело влияет на меня гораздо сильнее, нежели я предполагала? Или же я и не такая сильная, как всегда думала о себе? Столкнулась с первыми трудностями и готова сложить лапки и поджать хвост?
- Еще чего не хватало, - возмутилась госпожа Мурина, отвлекая меня от самобичевания, - извиняться перед ним! Жирно ему будет — бить ему реверансы. И вообще, выдохни уже девочка, а то на тебе прямо лица нет. Испугалась небось? Немудрено. Мой муж конечно поговорит с ним, и в трактире, не боись, мы тебя защитим и от него и от остальных посетителей. Но вот на улице будь все же осторожна. Слишком юная ты, да еще без мужской защиты, поэтому и обидеть любой норовит. А если ты вечером будешь задерживаться у нас, то один из моих сыновей будет тебя провожать до дома. Дураков, к сожалению, везде хватает.
Я даже растерялась. Я ведь искала сотни оправданий своему поступку и была готова даже умолять не увольнять меня и дать мне еще один шанс. Но не пришлось. Я хоть и с запозданием, но благодарно кивнула. А потом и словесно отблагодарила госпожу Мурену:
- Спасибо вам.
И мои слова были искренними. Другая на ее месте, с радостью бы избавилась от обузы в моем лице.
- Эх девонька, тяжко тебе небось приходится, - посочувствовала госпожа Мурина, - и сама еще молода, так брат и сестра на твоем попечении.