Рая - Раян Враски. Чужой мир, чужие дети - стр. 17
Раян уже пришла в себя и даже физически неплохо себя чувствовала, когда ее отвезли в палату. И вскоре там появились и родители… мои родители, а не ее.
Мать расплакалась, обнимая ее, и я ощутила наиболее остро новую для себя эмоцию, которая была мне до этого незнакома, так как я всегда была независима с раннего детства, а тут я ощутила всеобъемлющую любовь к матери, чье слово для тебя закон. Раян так скучала по своим умершим родителям, что ее захлестнули эмоции и она просто вцепилась руками в мою мать, не желая ее отпускать, что напугало уже маму, так как она сразу обеспокоенно посмотрела на меня, поглаживая меня по голове.
Еще бы, такой меня она еще никогда не видела. Как мне рассказывали, я даже в детстве никогда не жаловалась. А если набивала шишки, разбивала коленки и локти в кровь, то настойчиво вновь садилась на велосипед, вставала на скейтборд и ролики, отмахиваясь от таких мелочей как та же разбитая губа. Родители сохранили детские фотографии, где как раз я и была запечатлена не только с синяком на щеке и разбитой губой, с которой капала кровь, но и со счастливой улыбкой на все лицо, ведь я самостоятельно стояла на роликах.
От отца Раян тоже досталась порция объятий и обещаний, что они заберут ее домой в ближайшие дни и будут ухаживать за ней, пока она совсем не поправится. И на работу, оказывается, они уже позвонили и сообщили всем, чтобы в ближайшие недели там обходились без меня.
Будь я на своем месте и в своем теле, то я бы не лила слезы в палате, а отшутилась бы на все слова и беспокойство родителей. А затем потребовала отдать мне телефон и привезти мне планшет, чтобы я и из больницы могла бы отдавать приказы. Я и совещание провела бы по конференц-связи лежа на больничной койке.
Да и ничего серьезного со мной не случилось, подумаешь сердце остановилось, главное оно вновь билось в груди... но правда уже не моей.
Поэтому я и металась во сне на кровати, ощущая злость и ярость. Это была моя жизнь, и пусть днем я решила, что со всем справлюсь, сейчас я поняла, у меня забрали все — мою жизнь, мою работу, мою семью и моего Андрея.
Я впервые видела и его таким взволнованным. Хотя казалось куда там, ведь мы вместе с ним поднимались в горы, занимались дайвингом. Мы сталкивались вместе десятки раз с трудностями и он знал — я сильная. А сейчас на нем лица не было, будто он не верил до конца, что я очнулась и открыла глаза. А может, врачи успели так его испугать, рассказав об остановке сердца.
Родители, еще раз обняв меня, оставили меня наедине с Андреем. Отец уже взял себя в руки и пошутил, что оставляет меня а надежных руках.
А Андрей, прежде чем Раян порылась в моей памяти, оживляя его образ из моих воспоминаний, подошел к ней и поцеловал ее.
Мне стало больно… даже в сердце защемило. Ведь целовал он не меня, и сам поцелуй я ощущала только через эмоции Раян. То как она испугалась в первую секунду, а затем робко даже недоверчиво ответила на поцелуй.
Андрей что-то почувствовал, он ведь знал — я никогда не была робкой. Он отстранился, прервав поцелуй, и я была уверена что сейчас он потребует объяснения, спросит кто она такая и куда дела настоящую меня.
Но его рука метнулась почему-то к моей щеке. Зачем? Хотела спросить я.
- Ты плачешь? Больно? Позвать медсестру?