Рассветы Иторы - стр. 3
Малахитовый луч, казалось, прожигал свод пещеры, указывая под самые своды пещеры по диагонали вниз. Сейчас он погорит и угаснет, до следующей весны, и следующей, и следующей.
Тсари Эйн молча считал про себя такты обоих своих сердец, три, два, один, вот и всё.
Луч продолжал гореть.
Даже по завершении короткого весеннего полудня, когда ползущая под самым горизонтом Кзарра уже благополучно погрузила нагорье в полумрак, пещера продолжала светиться малахитово-зелёным.
Луч меж тем сделался заметно ярче, нехотя раздвоился и начал монотонно скользить вверх по стене пещеры, указывая уже куда-то в небеса над кратером.
И только тогда Тсари Эйн поверил, со всех ног бросившись к едва шевельнувшемуся жучиному кокону.
Но не успел.
Путешествие по бескрайней пустоте Войда само по себе было занятием утомительным, но не в физическом плане – подобным неспешным шагом можно двигаться сколько угодно. Даже привычный для населённых полостей Вечности голод здесь не преследовал – в Войде не на что было расходовать запасённую в путь энергию, да и сам процесс перемещения в отсутствие явных внешних преград оставался здесь просто данью банальной арифметике. Тик, так, натуральный ряд субъективных мгновений навивался на сознание Асатомы подобно нити паучьего кокона.
Иногда они переставали вглядываться вдаль – ещё одна бесполезная привычка – и оборачивали свой вопросительный взор к тем, кто сюда их привёл. Гамайа в пику Асатоме совершенно не выглядели хоть сколько-то утомлёнными однообразием пройденного пути, словно тот начался буквально вчера, а не тянулся почти бесконечно, да и в целом отношение к самой цели их путешествия у них было совершенно непохожим.
Асатома как более ответственные посвятили отпущенное им на подготовку время изучению материалов, включая совсем уж экзотические версии того, что им могло повстречаться за границами Войда, плюс сборы и пополнение запасов.
Гамайа же, кажется, вообще не были озабочены планированием экспедиции, тронувшись в путь едва продрав глаза после вчерашнего. В чём состояло в их случае это пресловутое «вчерашнее», Асатома старались даже не думать. Длительное употребление чего и кого попало во всевозможных видах? Пение скабрёзных мантр под балконом честного Смотрителя? Дурной мордобой в ристалищах? О Гамайа ходили на кафедре самые дурные слухи, и Асатома старались не думать, что вообще творилось в этой вздорной голове, но раз уж формально Гамайа были назначены в их миссию главными, поневоле приходилось с ними сверять часы.
Куда разумнее со стороны Асатомы было обсудить все возможные вопросы ещё на том берегу, пока можно было хоть что-то переиграть, но запропавшие Гамайа сыскались лишь на причале. Бессмысленные с лица и пошатывающиеся, они с любопытством смотрели на горизонт, и на приветствие Асатомы лишь махнули рукой, мол, двигаем, чего стоять.
С тех самых пор, за всё время пути они едва перекинулись парой ничего не значащих фраз, однако по сощуренному лицу Гамайа было видно, что тем любопытно, что же их ждёт на месте. Более того, они, по мере протрезвления, принимались буквально излучать нетерпение, в то время как Асатома чувствовали всё больше раздражения и досады, покуда они шли и шли, а ничего не менялось.
Войд потому и Войд, что во всей освоенной части Вечности не сыскать места более пустого и бесплодного. Если бы не посверкивающие в пустоте вешки