«...Расстрелять!» – 2 - стр. 18
– Порвете, суки, порвете… – лягался и матюгался. Тогда все бросились корчевать пульт, на Титлова два раза наступили невзначай.
– Раздавите, курвы, раздавите, – рычал командир, – тащите домкрат, бар-раны…
Домкрат нашли после обеда; достали командира, поддомкратив, к вечеру.
Командир лично руководил своим доставанием. Заняты были все. Особенно офицеры. Все подтянулись.
Когда командир встал, он вставил всем подряд!
Без разбора!
Чтоб работалось!
И без продыха!
Вот так вот!
А – как – же!..
Свистать всех наверх!
– Свистать всех наверх! Кому сказано?! Чего не ясно?! Ко мне-е!.. Прыжка-ми-и!.. На полу-сог-ну-ты-х!..
– Саня?
– А?
– Ты чего?
– Да так, нужно же себя немного взбодрить. Сейчас утро. Мы с Саней живем в одной каюте. Я еще лежу, а он стоит перед умывальником, бреется и орет, придурок.
Видно, что настроение у него замечательное. Сегодня воскресенье, а вчера у нас Саня по заливу плавал. Я думал, заразу какую-нибудь подхватит, а он ничего, жив, красавец. Вы, конечно, знаете портопункт Змеиный, Это наше место службы. Там ничего нет, кроме причала и двух гнилых корыт – наших катеров. А ночуем мы с противоположной стороны, куда нас доставляет катер.
Катер отходит в 18.00. Опоздаешь – останешься скулить на берегу. Вчера Саня опоздал. Уже концы отдали, как он на горке появился и с быстротой вихря кубарем скатился вниз и с ходу, с пирса, в шинели, в отчаянном прыжке пытался достичь катера. Не долетел метра три, плюхнулся в воду и начал медленно и хладнокровно тонуть. У всех горло перехватило, а потом взметнулись все, как стая фестивальных голубей, и начали кидать в воду все что попало, чтоб этот пришлепнутый за что-нибудь зацепился. Ход сбросили, бомбим его разными предметами, не имеющими ничего общего со средствами спасения, а он молча погружается.
Наконец багром зацепили и подтянули к борту. Потом отпаивали. Словом, ночь прошла чудесно, и вот теперь он веселится, идиот.
Гестапо
И снова завод – вонь – мрак – сварка – резка. Все время что-то вырывают и уносят, вырывают и уносят. Туда-сюда по центральному ходят люди. Работяги, разумеется, в ватниках, шапках, окаменевших сапогах. В центральном бедлам и непрекращающиеся звонки телефона. Только трубку положил – она опять задергалась. Ошалевший дежурный всякий раз хватается за телефон и говорит:
– 424 заказ, дежурный…
Наконец – после трехтысячного звонка – он не выдерживает и рявкает в трубу:
– Гестапо!!!
Центральный онемел, там, в трубке, тоже, потом оттуда раздается несчастненькое такое:
– Извините…
Минут пять не звонит никто, потом робкое – дзинь!
– 424 заказ, дежурный…
– О! – говорят в трубке и, повернувшись к кому-то: – А ты говорил «гестапо»!..
Дайте мне…
– Але… дайте мне крейсер «Киров» в Бискайском заливе……это крейсер «Киров»?
– Да.
– В Бискайском заливе?
– Да.
– Дайте мне начхима… Начхим?.. Але… начхим?! Начхим?! Это начхим?! а?!.
– Это – начхим!
– А-а… наконец-то… Это ты, скотина!!!
Маленькие трагедии (три штуки) и киносценарий (одна штука)
I
Для чего существует флот?
Для инспекции Министра Обороны.
Генерал-инспектор – для флота стихийное бедствие: смерч – самум – ураган – цунами, без штанов можно остаться.
– Всем по казармам и не высовываться! Вахтенных по подъездам расставить не ниже капитана третьего ранга!
Генерал на вертолете. На площадке его ждут. Генерал медленно вышел. Вертолетчики остались на местах с вертолетными лицами. Генерал по тылу.