Расстрельное дело наркома Дыбенко - стр. 33
Войдя во вкус убийств, бандиты с «Павла» продолжали подобные дела и в дальнейшем. Теперь они, однако, стали уже осторожнее и старались не оставлять свидетелей. Так несколькими днями позднее пропали без вести трюмный механик и водолазный офицер «Павла», скорее всего они также были убиты.
16 апреля «Император Павел Первый» за большие заслуги перед революцией был торжественно переименован в «Республику». Отсед
Матросы «Павла Первого» вообще трепетно оберегали свое революционное лидерство. При этом команда вскоре практически разделилась на две группировки. Часть ее, 520 человек, в апреле 1917 года объявили себя социал-демократами (т. е. большевиками и меньшевиками), остальные 400 – эсерами. Впрочем, цифра приверженцев к той или иной партии чуть ли не ежедневно менялась, так как после каждого очередного митинга матросы десятками переписывались из одной партии в другую, порой по несколько раз в день. Все большую популярность приобретали анархисты с их простыми и понятными лозунгами. В это время помимо уже знакомых нам по предшествующим событиям матросских лидеров Ховрина и Марусова выдвинулись такие матросы, как Светличный, Алпатов, Чайков, Чистяков. Заметим, что Дыбенко в лидеры революционного подполья «Павла» не попал даже в трудах историков. Да, его упоминают, как служившего на линкоре, но никогда как вожака матросских масс. На это Павел Ефимович был, похоже, без посторонней помощи неспособен.
Заметим, что тема кровавой расправы с офицерами проходит красной нитью через все первые главы мемуаров нашего героя. При каждом удобном случае Дыбенко пишет, что скоро он будет убивать офицеров. Хотелось бы верить, что это он писал фигурально…
Возникает законный вопрос, а за какие такие прегрешения жаждал наш герой обильной офицерской крови? И это при том, что в своих воспоминаниях Дыбенко не приводит нам ни одного конкретного случая издевательств офицеров над матросами, а уж тем более лично над собой. В его описании лишь общие обвинения в том, что офицеры – это офицеры, а корабельная служба тягостна и нерадостна.
Но офицеры являются офицерами при любом режиме и при любой власти, а корабельная служба одинаково нелегка и сопряжена с определенными лишениями и при царизме, и при социализме. Так какие конкретные претензии были у Дыбенко к царской власти? А собственно говоря, никаких конкретных претензий и не было, было лишь желание поучаствовать в хорошей «бузе» и заработать на этом себе авторитет среди сослуживцев, о котором Дыбенко очень страстно мечтал и которого у него, несмотря на все его усилия, так и не было. Что же касается убийств офицеров, то если бы Дыбенко был 3 марта на борту «Павла Первого», то, судя по его мемуарам, он бы с радостью помогал таскать кувалду неутомимому кочегару Руденку… Но на самом деле Дыбенко оказался хитрее.
Из воспоминаний Н. Ховрина: «Нам было известно, что жандармское охранное отделение на каждом корабле имело своих людей, и поэтому держали ухо востро. Агенты-осведомители служили вместе с нами и ничем не выделялись из общей массы. На крупных кораблях с охранкой обычно был связан и кто-либо из офицеров. У нас на “Павле” таким жандармским прихвостнем был старший штурман Ланге (лейтенант В.К. Ланге – штурманский офицер линкора “Император Павел Первый”. –