Рассказы с верхней полки. Несерьёзные заметки - стр. 18
Это Арзамас. И ехидный Вождь в саду, высящийся на фоне куполов спиной к Соборной – тоже тот же самый Арзамас. И рынок, и ул. Карла Маркса с ее старинными и новыми домами, и толпы паломников на остановке, и сумасшедший бородач, призывающий решить проблемы России и остановить мировой кризис простыми российскими методами типа «Бей… Повесить …», это тоже Арзамас.
Одно омрачало моё существование – негде было нормально поесть. На Ленина и пиццерия, и столовая открываются после 10, кроме «пирожков слоёных» на улицах укусить нечего, а за время хождения пешком видел только «Отель – ресторан», еще закрытый, ресторан «Разгуляй», зайти в который, судя по громкому названию можно лишь имея в кармане огромные деньжищи и желание покутить от души, ещё одно заведение, работающее с 16.00, да кафе «Оскар» с огромного размера половиной(верхней) одноимённого приза над входом.
Оно, кстати, несмотря на двенадцатый час дня тоже было закрыто. Пара работников скучала рядом и убеждала меня обождать, ибо уже едут те, кто должен отпереть сие заведение.
Пришлось давиться сервелатом, оченно недурным, на ходу. А сумка становилась все тяжелей да тяжелей и врезалась в плечо глубже и глубже. И пошел я … на вокзал.
Из того многого, важного и интересного, о чём узнал я за эту поездку, поразило больше всего не то, как трудно может быть порой выехать из города, а то, что часть Горьковской области была некогда областью Арзамасской. Во, как бывает! Ещё рассказали мне, насколько проблематичней было приехать в эти края лет …дцать назад, когда и через Татарию, и через Горький ездили, и вообще преодолевали километров каких-то двести-триста несколько дней.
Поведали и о промышленности этих мест во времена развитого ..изма, и о …
Как просто в Российской глубинке разузнать нечто такое, о чём и помнить то уж мало кто помнит, а уж наше поколение и вовсе не знает!
Но одно дело разузнать, и совершенно другое – не то, что сведения донести, а и самому из этой самой глубинки выбраться!
Потому спокоен я за державу. И тайны свои, и соглядатаев коварных наши хляби и грязи удержат, транспортники и торговцы уехать трезвыми и в душевном равновесии чуждым элементам не позволят, контролёры, полицейские и жульё придорожное забыть заставят все назубок заученное тренированной памятью.
Поезд гостеприимно распахнул двери, пассажиры лениво втягивались в вагон, рассаживались неторопливо, лишь один ненормальный, едва кинув сумку на полку, вприпрыжку помчался к титану, не в силах дождаться отправления состава. И он пил и пил сладкий горячий чай, трамбуя использованные пакетики в их же каурексовую упаковку, что можно было подумать, что не ел он и не пил несколько дней.
А и всего то, хотелось чаю, без которого в пути так тяжело. Не есть и не пить могу сколько угодно, но какая-то чайная зависимость нападает на фоне дорожного голодания и за стакан кипятка, кажется, даже вражеской разведке продал бы фотку фасада Муромского вокзала, и впридачу снимок щуплой спины наивного сержанта, не подозревавшего, что будь я таким махровым фототеррористом, каким он меня мне же и представил, легко и не задумываясь секунд за двадцать переломал бы весь их патруль из всего-то трёх человек.