Рассказы разведчика - стр. 4
Коротким рывком мы перебежали открытое пространство и спрыгнули в траншею врага. Убитый фашист лежал на дне траншеи, уткнувшись головой в глиняную стенку. Его винтовка лежала на краю окопа. Между избами и сараями появлялись и исчезали то наши разведчики, то фашистские солдаты. С разных сторон слышались короткие автоматные очереди, гулкие винтовочные выстрелы и глухие разрывы ручных гранат. Из-за поворота траншеи выскочил младший сержант Николай Калинин, увидел нас, крикнул: «За мной» и исчез. Мы бросились за ним. И тут я увидел такое, чего не приходилось видеть за всю войну.
Траншея была забита людьми – мирными жителями. Кучками и в одиночку они сидели на дне траншеи, прижавшись лицами к стенке, чтобы ничего не видеть и не слышать. В основном, были женщины с ребятишками, но были и старики-мужчины. Тут же валялись узлы, мешки и даже чемоданы. Чтобы пройти по траншее, нужно было обязательно наступить на кого-нибудь из них. Почему они оказались в траншее, я не знаю до сих пор.
Мы нагнали Николая Калинина и вместе с ним выскочили из траншеи и у одного дома увидели небольшую группу солдат противника. Дружно ударили по ним из автоматов, несколько вражеских солдат упало на землю, остальные бросились бежать дальше по улице села. Мы побежали им наперерез. Выскочив из-за угла дома, я увидел немецкого солдата, забежавшего во двор одного дома. Мне показалось, что у него были в руках две винтовки. Я тоже заскочил во двор этого дома, но фашиста не обнаружил. Внимательно оглядываясь вокруг, я заметил, что дощатая дверь сарая слегка колыхалась. Значит фашист в сарае! Я рванул дверь и влетел в полутемный сарай, держа палец на спусковом крючке автомата. Фашист стоял в глубине сарая с поднятыми руками. У него оказалась одна винтовка, а то, что я принял за вторую винтовку, был факел с длинной деревянной ручкой. Фашист был поджигателем домов. Его винтовка и не зажженный факел валялись на земле около его ног. Мы знали, часто перед тем, как оставить наш населенный пункт, фашистские офицеры снаряжали отдельную команду с факелами для поджога домов и строений. Этот поджигатель домов не успел сделать своего чёрного дела и оказался у меня в плену. Я вывел его на улицу и встретился с Борисом Уцыным и Николаем Калининым, которые тоже захватили по одному пленному солдату. На высоком крыльце одного дома мы увидели старшего сержанта Виктора Чурбанова, который снял сапог и молча перевязывал раненую ногу. Снятый сапог валялся рядом. У крыльца, уткнувшись лицом в землю, лежали три убитых фашиста.
– Вот что, ребята, – сказал Виктор Чурбанов, – пленных фрицев оставьте со мной, сейчас я всё равно не вояка, а вы бегите вон туда, сейчас там наши ребята вышибают фрицев из второй траншеи. Да, поторапливайтесь, а то не успеете.
– Ребята, смотрите! – крикнул Борис Уцын, указывая рукой на реку. Отсюда с высоты хорошо было видно, как бегущие фигурки наших бойцов с ходу бросались в реку и вплавь форсировали ее. Сомнений быть не могло – это подошел наш стрелковый батальон. Молодец, Игнат, ты постарался, сейчас нам сам чёрт уже не страшен. Но бой ещё не закончился. Мы вдвоём достигли второй траншеи и спрыгнули в неё. Я бегу первым, Уцин и Калинин за мной. Дно траншеи усыпано немецкими термосами, касками, солдатскими шинелями-скрутками, брошенными второпях. Вокруг стрелковых ячеек и пулемётных гнёзд валяется много стреляных гильз – здесь недавно шёл бой. Выскочив из-за поворота траншеи, я увидел двух убегающих солдат противника. Солдат, бежавший последним, обернулся, и мы встретились друг с другом взглядами. Но он тут же исчез за поворотом.